– Холодно же?
– Меня любовь греет, Андрюшенька!– выдохнула Бергман, отталкивая любовника на спинку стула. Теперь она была хозяйкой положения, королевой, во власти которой подарить мужчине неземное наслаждение или наоборот, оставить его в этот вечер без сладкого.
Быстрым решительным движением она дернула ремень на брюках хозяина лагеря, торопливо расстегнула несколько пуговиц нательного белья и опустилась перед ним на колени. Провела рукой по его возбужденному члену, наивно промурлыкав, что-то про любовь.
– Давай же…– выдохнул Андрей, закрывая глаза от удовольствия. Голова Бергман мерно двигалась под его ладонью, положенной на затылок, и в целом мире ничего более для Коноваленко не существовало, лишь эти движения и легкое причмокивание медсестры.
Когда все закончилось, он совершенно опустошенный пытался придти в себя, наблюдая, как у маленького зеркальца рукомойника Ирина поправляет сбившуюся прическу с таким видом, словно ничего и не было.
А сразу и не скажешь, что минуту назад она такое вытворяла своим язычком, что поручик Ржевский бы покраснел… Подумал Коноваленко, заправляясь. Может так и Валентина встречала его с работы, прихорашивалась, после того, как ее Клименко стервец драл прямо у них на квартире. Мерзко…Он сплюнул, достал стакан и вылил в него остатки самогона.
– Сволочи вы все…– выдохнул он, опрокидывая в себя спиртное залпом. Не поморщился, проглотив его, как воду. Крепче домашнего самогона был пожар в его душе. Намного крепче и опаснее.
– Это ты сейчас о ком, Андрюшенька?– повернулась к нему Бергман. Малюю по губам ярко-красной губной помадой.
– О бабах, о ком же еще? Лживые вы все существа! Лживые и хитрые!
– Кто бы говорил?– улыбнулась Ира.– Ты-то какой правильный, прямо идеальный муж, за щеку навалял мне. А теперь пойдешь комплименты своей супруге делать, суп ее нахваливать, да на ночь в лобик целовать целомудренно…Кобели вы все! Вам от нас только одно и нужно…
– А вам?– Коноваленко потянулся еще за одной бутылкой, но самогон кончился. Остлся лишь початый коньяк, который они распивали утром с Ковригиным. Какая к черту разница? Решил он, когда на душе так погано. Янтарная жидкость почти до краев наполнила граненный стакан. Ирина, приведя себя в порядок, молча достала небольшую пыльную рюмку из буфета и поставила рядом.
– И нам, Андрюша, и нам нужно от вас только одно…А еще забота, внимание, любовь…Нам много чего надо,– со вздохом сообщила Бергман,– чтоб баба счастливой стала много условий сойтись должно. Хороший секс не самое определяющее в этом.
– А чего ж вы, тогда налево ходите, если не определяющее, а?– они чокнулись.
– Бабу драть надо, андрюша. Пусть иногда, но драть…А если ты с работы неделю уставший, вторую уставший, месяц пьяный вдрызг, кому это понравится. Свято место пусто не бывает. Баба всегда найдет замену…Ей это проще, губки накрасила. Бровки подвела, платьице покороче и все! Вечер занят…
–Вот и говори, с-суки…
– Причину нашей стервозности в первую очередь нужно искать в вас, мужиках! От хорошего мужика баба гулять не пойдет.
– Ой ли!
– Вот тебе и ой ли, Андрюша! Я это точно знаю!– заявила Бергман.
– Ты?– пьяно хохотнул Коноваленко, да ты ни одного члена не пропустишь, если он хоть как-то стоять будет…
Пощечина, резкая звонкая обожгла щеку Андрея быстрее, чем он смог отклониться или защититься от нее. Кожа мгновенно вспыхнула красным, оставив след пальцев Бергман, кошкой прыгнувшей на капитана.
– Сволочь ты, Коноваленко! Сволочь. Поэтому и трахалась твоя Валентина на стороне с этим сопляком Клименко, да и сейчас, наверное, трахается! Потому что не способен ты, своей чугунной головой думать об отношениях, строить что-то, анализировать. Был солдафоном, так солдафоном и помрешь, а я ее чисто по-женски понимаю. От такого, как не загулять?
– Пошла вон…– процедил Коноваленко, потирая ударенную щеку.– Пока я тебя, как бешеную суку не пристрелил…
– Ничего ты так и не понял!– грустно покачала головой Бергман.– Ничего…
– Пошла вон!– рука Коноваленко метнулась к кобуре на правом боку. Нервно зашарила там, пытаясь справиться с клапаном застежки. Ирина смотрела на его возню довольно спокойно.
– Правда глаза колет? Уйду я, не волнуйся…А ты беги домой, солдафон, может твоя Валя, как раз зэка спать до барака провожает.
С этими словами Бергман вышла прочь, громко хлопнув дверью, оставив Коноваленко в одиночестве. Он наконец-то справился с застежкой кобуры. Достал пистолет, положил перед собой, гладя холодную сталь кончиками пальцев.
Может твоя Валя как раз зэка…Он резко взмахнул рукой, прикладывая вороненную сталь к собственному виску. Раз, два, три…Мысленно просчитал он про себя. Металл неприятно холодил кожу. Всего лишь одно еле уловимое движение, одно нажатие на курок и все закончится! Раз, два…Андрей зажмурился до боли в глазах. Палец на спусковом крючке дрогнул, погладив изогнутый металл.