– Только не домой…Оставьте меня…мне нужно…– глаза женщины вдруг затуманились и поплыли вверх. Она покачнулась, теряя сознание, готовая рухнуть обратно в снег.
– Ну уж нет…– обхватил Головко ее за талию, прижимая к себе.– Да у вас жар!– холодная ладонь сержанта слегка коснулась лба женщины, пылающего огнем. Так и помереть недолго.
Решительным движением он взвалил ее себе на плечо, словно мешок с картошкой. Руки Валентины бессильно повисли плетями вниз, а голова затрепыхалась из стороны в сторону, но сержант не обращал на такие мелочи особого внимания. Ему важно было поскорее доставить женщину в тепло. Куда? Ноги сами понесли его к своему однокомнатному бараку. Не то, чтобы он холил у себя в мозгу какие-то мысли, посягающие на честь жены начальника, просто это самая близкая точка, где было хотя бы капельку тепла, так нужного, чтобы привести ее в чувство и не дать заболеть!
Пинком открыв двери, он внес находившуюся в полубредовом состоянии женщину к себе в дом. Уложил на скрипучую панцирную кровать, прикрыв одеялом. Она дышала ровно, шепча что-то еле слышно одними пересохшими губами. Головко прислушался.
– Са…са....саша…
– Да уж…– вздохнул Головко, почесав затылок.– тут без поллитра не обойдешься. В буфете достал бутылку домашнего самогона, налил себе полный стакан до краев и залпом опрокинул в себя. Потому подумал и налил еще половинку.
– Простите меня, Валентина Владимировна, но так надо…– приподнял над подушкой чуть голову женщины и влил ей остатки спиртного в горло. Она закашлялась, но из бредового состояния так и не вышла. Рухнула обратно на подушку, как только Головко ослабил захват.
– Лекарство получено, остается ждать результат…
Он осмотрелся и решительно подошел к печи. Угли почти дотлели. Лишь кое-где в ее черном зеве мелькали красные огоньки.
– Непорядок…– сержант подбросил свежих поленьев и прикрыл поддувало. А потом посмотрел на тумбочку с коммутатором, словно на что-то решаясь. Пару секунд помедлил, но потом все же снял трубку.
– Станция! Соедините меня с наркоматом!– проговорил он, когда ему на том голосе представилась милая связистка.
–…
– Я знаю сколько сейчас времени! Мне срочно по добавочному «ноль три»!
Услышав заветные цифры, которым в этом мире дано было знать немногим, связистка сменила гнев на милость. В трубке, что-то зашуршало, затрещало, а потом послышался абсолютно незаспанный голос всесильного наркома.
– Слушаю вас!
– Товарищ нарком, это ТемЛа, капитан Головко вас беспокоит…
– Говори, товарищ Головко,– недовольно пробурчал Ежов.
– По вашему делу тут целая романтическая история вырисовывается, как бы до стрельбы дело не дошло! Отелло просто какой-то…
– До стрельбы дело не доводи, но в курсе меня держи постоянно! В экстренном случае разрешаю использовать все методы воздействия на объекты.
Головко бросил печальный взгляд на лежавшую без сознания Валентину. Одеяло сползло, обнажив стройные ножкии, красивую фигуру и небольшую аккуратную грудь. Прекрасна была, чертовка, не зря через нее с ума посходили чекисты харьковского УНКВД.
– Баба-то тут при чем? Товарищ нарком, хотите наказать этих двух лоботрясов, наказывайте!– попросил Головко.– Она ж с ума тут сойдет…
– Бабы первопричина всего, капитан! А не тебе мне указывать, что делать и как, понял?– сорвался на визг Ежов на том конце провода.
– Да, но…
– Делай, что говорю! Или заменить кого-то в моем постановке хочешь?
– Никак нет,– обреченно выдохнул капитан.
– Вот и ладненько!– рассмеялся нарком.– А это троица осознает все, помучается, глядишь через месяца три и амнистируем их, куда поближе…Понял?
– Так точно…
В трубке раздались короткие гудки. Головко медленно положил телефон на место и посмотрел на Валентину, мучившуюся от жара. Игры с людьми ему никогда не нравились, но такая уж натура была у его наркома. Нет ничего приятнее повелевать судьбами, переставляя и меняя их на шахматной доске, словно пешки, по своему усмотрению. А что он? Он всего лишь солдат и обязан выполнять приказ. Со вздохом он поправил Валентине сползшее одеяло и попытался уснуть за столом, положив голову на скрещенные руки.
ГЛАВА 22
Когда я вернулся от Седого далеко за полночь, все в бараке уже давно спали. Отовсюду доносилось мирное сопение, и даже дежурный, поставленный следить за буржуйкой, нерадиво клевал носом, согревшись у огня. Аккуратно, чтобы никого не разбудить, я прошел к своим нарам. Качинский спал, повернувшись спиной к проходу, свернувшись калачиком, пытаясь согреться. Промозглый сквозняк во всю гулял по бараку и не помогала даже растопленная печь. Зябковато, но не смертельно. А вот отец Григорий не спал. Бессмысленным взглядом уставившись в потолок, он раздумывал над чем-то, не обратив на меня ровным счетом никакого внимания.