Я замолчал. Решение, которое я принимал сейчас было определяющим и самым, пожалуй, важным в моей жизни. От него зависело жить мне или умереть. Возможно на долгие годы покинуть страну или сдохнуть в лагере на правах раба. Там меня никто не ждал…Здесь меня ничто не держало, кроме Валечки…
– Я согласен,– после долгого молчания выдавил я из себя,– но есть одно условие…
– Говори!
– Завтра Валю должны вызвать в командировку куда-нибудь…В Лугу например!– я вспомнил, что сын с матерью Валентины находится именно в этом городке под Ленинградом.– Ей не так тяжело будет пережить мою гибель, если она будет рядом со своим сыном.
– Мы так и хотели сделать,– кивнул Головко,– Мой тебе совет, устрой тут бойню, товарищ Клименко! Сожги этот лагерь дотла… Только тогда тебя не будут искать вместе с Седым и вы спокойно сможете уйти через границу.
Я кивнул.
– Спасите только Валю,– снова попросил я.
– Спасем, не сомневайся!– хлопнул меня по плечу Головко.– Даю слово!
Я кивнул, шагая в полутьму барака. Все еще не осознавший какое решение принял и как оно повлияет на мою жизнь. Головко долго смотрел мне в след, пока дотлевшая папироса не обожгла ему кожу на пальцах. Он дернулся, словно просыпаясь, ругнувшись, выбросил окурок в снег, притоптав его сапогом, и заторопился. До завтрашнего вечера ему надо было сделать еще очень много дел. На этом его миссия в ТемЛаге заканчивалась.
Через десять минут он тихо зашел в свою комнату. Свет был везде погашен. На столе собран поздний ужин, прикрытый полотенцем, чтоб не заветрил. Он еле заметно улыбнулся, глядя, как Валентина дремет на старом диване, укрытая накинутым на плечи пальто. Она чему-то улыбалась во сне, еле заметно шевеля губами. Такая нежная, красивая…
С трудом он поборол желание коснуться ее волос ладонью. Вышел в другую комнату и набрал знакомый номер наркомата. На том конце провода долго не брали. После десятка гудков в трубке послышался заспанный голос дежурного:
– Соедините меня с товарищем Ежовым!– приказал Головко. Пришлось ждать почти семь минут.
– Слушаю вас, товарищ Головко? Есть новости?
– Операция «Высшая мера» начата! Все идет по плану!
– Отлично, товарищ Головко! Вы несомненно будете представлены к государственной награде! Я лично поговорю с товарищем Сталиным о вашем награждении.
– Служу Советскому Союзу!– без особого энтузиазма проговорил в трубку Головко, слушая на том конце короткие гудки. Повернулся к дивану, где спала Валентина и понял, что свою самую главную награду в этой операции он уже получил.
ГЛАВА 26
Утро началось с жуткого похмелья. Коноваленко еле продрал глаза, ощущая всеми нервными клетками враз потяжелевшую, почти чугунную голову. Внутри горело все огнем и безумно тошнило. Каждый звук отзывался в мозгу барабанной дробью, а тут еще настырный телефон прямой связи с ГУЛАГ разрывался под рукой, словно издеваясь над состоянием Андрея.
С трудом воспринимая происходящее вокруг, Коноваленко попробовал встать, но тут же рухнул обратно на стул. Осмотрелся…Вчера он так и заснул в кабинете, решив не возвращаться в пустую и холодную квартиру. Валя не приходила второй день, а он не пытался ее даже искать, с какой-то тоскливой обреченностью для себя, решив, что будь, что будет, заливая горечь непомерными дозами алкоголя.
Выдохнув, сам обалдев от перегара, андрей все же потянулся к телефону, настойчиво пытавшемуся добиться ответной связи от абонента. Снял трубку, хрипло, со сна проговорив:
– Коноваленко слушает…
– Товарищ капитан? С вами будет говорить, товарищ Ежов!
Андрей как-то внутренне собрался, встряхнулся. Все же не каждый день тебе лично звонит нарком НКВД. Хотя раньше они беседовали с ним часто, даже с Ягодой – предшественником наркома были чуть ли не близкими друзьями. Абсолютно далекий от чекистских дел, Генрих любил окружать себя в меру амбициозными и талантливыми в своем деле людьми.
– Да, да…
– Здравствуйте, Андрей Викторович,– голос Ежова в трубке был бодр и весел, словно сейчас было не раннее утро, а середина рабочего дня. Коноваленко слышал, что известный своими пьяными оргиями нарком редко когда ложится раньше двух дня, наверное и сейчас он после бурной ночи продолжал работать в своем кабинете.
На миг мелькнула надежда, что все ранее произошедшее было ошибкой. И ссылка его в Темлаг, арест, разговор в Москве…Сейчас Ежов извиниться и попросить вернуться на должность главного чекиста Украины, но вместо этого нарком неожиданно коснулся его личной жизни:
– Как ваша супруга поживает, Андрей Викторович?– спросил он, и Коноваленко на миг показалась, что в словах всесильного, первого чекиста страны мелькнула неприкрытая ирония.