Я со злости стукнул кулаком по дощатой стене, жалобно отозвавшейся глухим стуком. А она должна угробить свою жизнь здесь, поставив крест на своей карьере, на судьбе сына из-за меня? Этого я допустить не мог. Вот и выходило, что стоило послушать Головко и идти дальше, срываться в побег с Седым, а там будь, что будет. Если капитан прав и война с немцами не за горами, может еще и вернусь героем оттуда…Тогда Валя может быть со мной, незапятнанным, чистым…
– Чего шумишь?– на моем уровне неожиданно появились внимательные серые глаза Качинского. Если бы он знал, что в тот момент творилось в моей душе. По ней, словно катком асфальтовым проехали, оставив лишь выжженное поле.
– Разговор есть…– проговорил я.– Пойдем на улицу!
Лев Данилыч осмотрел спящий барак, вроде никто не подслушивает. Доносится интенсивный храп и сопение. Все, как обычно бывает в большом мужском коллективе. Пожал плечами и спрыгнул с нар. По молчаливому согласию место отца Григория никто из нас не занимал. Нижняя шконка так и оставалась пустой после его гибели.
– Пошли…
В лицо пахнуло свежим. Сильный сырой ветер мгновенно облизал горячим колким щеки, заставив поплотнее укутаться в накинутую на плечи фуфайку. Чиркнул спичкой, предложив папиросу, оставленную мне Головко, Льву Данилычу. Он ухмыльнулся, но взял, глубоко затянувшись. Закашлялся, поперхнувшись.
– Хороший табачок давно не курил…– виновато улыбнулся он.
– Я был у Седого,– не зная, как начать наш непростой разговор, начал с самого начала.
– Я знаю…Люди болтают, что Кислов хотел тебя на правило выставить, но ты каким-то чудом опять соскочил. Кислова воры пустили в расход, его подельники стали Машкой и Ленкой, заняли барак с опущенными, а ты целехонек, с настоящими папиросами…
– Кислов оказался ссученным!– я сделал вид, что не заметил неприкрытого сарказма со стороны бывшего белого офицера.
– Печально…Воровская масть такого не прощает. И взамен, что они попросили?– улыбнулся Качинский.
– Они просто узнали правду!– горячо возразил я.– Мне чудом удалось спастись! Какие-то малявы пришли из Соликамска…
– Ты же бывший чекист, Саня!– прервал меня Качинский.– Неужели т реально думаешь, что все это сыграло так, потому что справедливость восторжествовала? Кислов Седому был изначально, как кость в горле. Два авторитетных медведя никогда не уживутся в одной берлоге. Рано или поздно один другого съест. Седой ждать не стал, пока Кислый попляшет на его косточках… Скорее всего, как только они прибыл с этапом в лагерь. Воры уже начали писать малявы в лагеря и искать числящиеся за ним грешки, чтобы сделать все по их законам. Соликамск далеко, Саш…Неужели ты думаешь, что ради тебя гнали дорогу с малявой, чтобы спасти жизнь такому замечательному парню, как ты? Уж извини, но вряд ли. Ты им, безусловно, нужен в их раскладах, но не главной фигурой…Тут ты себе льстишь,– Лев данилыч затушил аккуратно папиросу и глубоко вздохнул, умываясь свежим мокрым пушистым снежком.– Так во что они тебя втянули?
Слова Качинского заставили меня задуматься. И даже здесь, у обычного ворья на меня были далеко идущие планы. Все играли мной, словно я был обычной шахматной фигурой без своих собственных желаний и мыслей. И НКВД, и воры хотели меня просто использовать, и из-за этого не чурались убивать людей , подставлять, предавать…
– Они хотят устроить побег,– выдавил из себя я, от накатившего раздражения до красноты сжимая перилы нашего барачного крылечка.
– Похвально, а тебя «кабанчиком»?– улыбнулся Лев Данилыч.
– Чем?
– Чаще всего воры бегут с зоны не просто так с бухты барахты! Им нужен запас продуктов, который сам будет себя нести…Ты например! Таких жертв называют « кабанчики» Когда силы начнут воров оставлять, они тебя хлопнут и сожрут! Так-то, мой друг…
– Они людоеды что ли?
– Они беглые зэки! Их задача выжить любым путем,– пожал плечами Качинский, в том числе и таким…
– Нет…Они предлагают мне бунт!
– Что?
– Бунт. Поднять весь лагерь на уши. У них это получится, я уверен. Власть тут черная! Обезоружить охрану, администрацию, обрубить связь и под шумок слинять.
Качинский замолчал, обдумывая предложение.
– Идея неплоха…Но трудно осуществима… Оружия нет, это не солдаты, это зэки,– кивнул он в сторону барака,– они разбегутся при первом же выстреле!
– Седой на что-то надеется,– пожал я плечами.
– Ты ему веришь?
– Теперь нет…Но хочется!
– И мне хочется…– кивнул Качинский, нервно затягиваясь папиросой.– Я с вами, если что…Хочется умереть свободным, даже если вся эта ерунда не выгорит.