– Что там?– потянулся к папке Конопатов, открыл, быстро пробежавшись глазами. Спорить я не стал, начальник всё-таки, как-никак.
– Бред! Ведь понятно, что это самый настоящий донос! Написанный этим Костенко лишь с одной единственной целью, занять место самого Розенштайна!– нахмурился я. – Каким надо быть кретином, чтобы посреди торгового зала публично хаять товарища Сталина?
– Успокойся, Саша…– поморщился Василь, откладывая папку себе на стол.– Таких доносов сотни приходят к нам в контору и на каждый сигнал мы обязаны реагировать.
– Реагировать?– вскочил я со своего места.– А хочешь я расскажу, как будет на самом деле? Хочешь? Эту семью арестуют по 58-ой статье, запрячут к нашим костоломам в СИЗО на Холодной горе, которые выбьют из них любые признания, повторяю ЛЮБЫЕ! И окажется, что наш директор универмага злостный враг народа, троцкист, готовивший вместе с женой по ночам в двухкомнатной квартире государственный переворот и тайно перепечатавший тезисы Зиновьева на печатной машинке.
– Это наша работа!
– Наша работа искать преступников, Вася!– заорал я, разойдясь не на шутку.– Преступ-ни-ков!– по слогам повторил я.– А это…
– Чистым хочешь остаться?– спокойно уточнил Конопатов, неожиданно нахмурившись.– В милицию надо было идти служить…А мы работаем! И такие заявления… Может быть, если бы не ответственные граждане, вроде товарища Костенко, контрреволюция нас задушила ещё тогда, в восемнадцатом.
– Ну и сука же ты, Конопатов!– процедил я, отстраняясь подальше от своего нового начальника.
– Будем считать я этого не слышал,– не стал обострять напарник,– дело это я у тебя изымаю, а сегодня даю тебе заслуженный выходной за вчерашнюю операцию. Побудешь дома, наберёшься сил, подумаешь, может быть…О целесообразности с такими убеждениями твоей работы в органах!
– Да пошёл ты!– сплюнул я, быстрым шагом покидая кабинет. Дверь позади меня оглушительно хлопнула, оставив Конопатова в одиночестве. Он несколько секунд смотрел в стену прямо перед собой. На его лице блуждала ленивая, несколько рассеянная улыбка. Казалось, что эта история со мной. Моё искреннее возмущение, не только его не расстроили, но даже сыграли на руку.
Василь полез в ящик стола и достал чистый листок. Быстренько набросал текст кляузы. Первой бумаги в моем личном деле. Аккуратно сложил пополам и спрятал в стол. Потом вызвал дежурный наряд к воротам и отправился на задержание. Настроение у него было приподнятым и благодушным. Он кого-то похлопал по плечу, пошутил с дежурным. Ощущение от новой должности были самые замечательные. Казалось, что все смотрят на него теперь по-другому, все ждут решительных действий. Повязку на руке он снимать не стал. С ней у него создавался образ бывалого вояки, опытного чекиста. Водитель полуторки уважительно покосился на бинты, но ничего не спросил, все и без того знали про вчерашнюю операцию.
– Куда едем, товарищ лейтенант?– уточнил он, когда в кузов уселись четыре солдата из роты охраны, а Василь занял место рядом с шофером.
– Для начала в универмаг «Харьков», потом на…– он быстро заглянул в постановление об аресте. – На Кирова! К ведомственному дому.
Мотор взревел, выбросив из выхлопной трубы облако сизого дыма. Полуторка качнулась на рессорах, мягко трогая с места, а Василь уже смотрел в окно на проплывающий там город, медленно варящийся в летнем мареве Харьков, думая о, том, что жизнь постепенно налаживается. Все концы к Колу обрублены. Никто не подозревает, что банда налётчиков осталась цела и невредима. Деньги повезут по его, Конопатова плану, в котором он будет знать каждую точку, каждый метр маршрута. Именно он подскажет вору, где идеальней будет всего напасть на конвой. Вместе они разыграют беспроигрышную партию, сделав так, чтобы Василь остался вне подозрений. Ему лишние пятна на биографии не нужны, особенно сейчас, когда карьера стала складываться самым наилучшим образом. Начальник оперативного отдела, а там…Чем черт не шутит? Избавиться бы только от этого чистоплюя Клименко…Но он вспыльчив и болтлив не в меру, не умеет свои мысли держат при себе. Каждая его ошибка будет аккуратно записываться и прятаться в ящик стола, чтобы когда масса станет критической…
Его мысли прервал водитель, затормозив рывком у прямоугольного здания ведомственного дома, где проживали партийные бонзы республики, которым советский народ доверил денно и нощно заботится о собственном благополучии.
Красивый уютный дворик, аллея с вековыми липами, несколько лавочек с пенсионерами, игравшими в домино – всё это создавало какую-то уютную атмосферу. При виде черного «воронка» они затихли, выжидательно наблюдая за тем, в какой подъезд направится конвой. Конопатов был уверен, что сейчас у каждого из них гулко бьётся испуганное сердце в груди, потеют ладошки и каждый из этих благообразных старичков мысленно надеется, что это не к нему, а к соседу.