И медленно пошла по аллее. Я не знал, как к этому относится, то ли радоваться, то ли грустить. Каким-то причудливым образом, по прихоти небес, наши с ней судьбы сегодня переплелись окончательно и бесповоротно. И к чему эта связь приведёт было известно лишь только им самим.
– Мы увидимся завтра? – прокричал я ей вслед. Она промолчала, уходя всё дальше и дальше в свете начинающих зажигаться фонарей.– Я буду ждать! Валя! Я буду каждый день ждать тебя здесь! Завтра в шесть! Валя!
Сердце радостно ныло от нахлынувших чувств. Я успевал на последний рабочий трамвай в свой поселок Халтурина. Часы показывали половину восьмого. Вприпрыжку рванул к ближайшей остановке на Сумской, чтобы не опоздать. Мне хотелось петь, кричать на весь мир о своём счастье. Душа пела, и весь город казался теперь таким приветливым и по-летнему приукрашенным. Я любил, и хотел надеяться, что не безответно.
А Валентина через десять минут была дома. Ключей она с собой не захватила в пылу ссоры. И теперь очень надеялась, что Андрей оставил дверь открытой. Аккуратно толкнула её и облегченно выдохнула, когда та с легким скрипом подалась. В квартире было темно. Женщина медленно прошла на кухню, щелкнув выключателем. Муж спал. Слава Богу…Ей не хотелось ему врать и что-то объяснять....Ей не хотелось его даже видеть. Перед глазами стоял Сашка, а искусанные с жадностью губы ещё хранили сладкое послевкусие.
ГЛАВА 13
Всемогущий секретарь управления НКВД по Харьковской области практически жил на работе. Он редко возвращался домой, ночуя на продавленном старом диване, стоящим в его кабинете. В шкафу для бумаг, на самой нижней полке были заранее припрятаны подушка с одеялом, а в верхнем ящике стола, рядом с наградным револьвером лежал кипятильник. Каждое свое утро Власенко начинал с крепкого чая.
Но сегодня, когда вечер едва опустился на сонные улицы Харькова, он решительно смахнул разложенные по столу кипы бумаг в одну кучу, и стал торопливо собираться, несколько раз бросив настороженный взгляд на старые напольные часы, гулко бухающие своим тяжелым маятником в углу приемной, словно боялся куда-то опоздать.
Сегодня он мог позволить себе уйти намного раньше, благо сам начальник управления отправился домой ближе к обеду, предупредив, что будет на телефоне. На вечер у него была назначена очень важная встреча, а вот до этого момента ему нужно было посетить тюрьму на Холодной горе, чтобы поприсутствовать на допросе одной из недавно задержанных.
Сборы не заняли много времени. Старенькая потертая шляпа, кожаный портфель, являющийся предметом тайной гордости Нестора Петровича – вот и весь скарб, который принадлежал всемогущему Секретарю. Очки с надтреснутым стеклом он решил не надевать, спрятав их в нагрудный карман светло-серого пиджака. Спустился вниз, предупредив на проходной, что будет только завтра утром. Офицер, дежуривший на посту, тотчас же записал по какому адресу можно будет найти Власенко и снова углубился в чтение какой-то очередной книжки.
Выйдя на улицу Нестор Петрович огляделся. Он так привык долгое время находится в полумраке приемной, что теперь на свежем воздухе, на оживленной площади Дзержинского, где прогуливалось множество людей, он чувствовал себя немного неуютно, словно лишился какой-то особой защиты в виде толстых каменных стен своего родного управления. Однако, переселив себя, он уверенно зашагал в сторону остановки, где длинной змеей толпилась очередь харьковчан на автобус. Он пристроился к молодой влюбленной парочке, прислушиваясь к их счастливому щебетанию.
– У нас будет много-много детей, Ванюш,– говорила она ему на ушко, но так, что Власенко, все хорошо слышал,– построим большой и светлый дом! Там будет много друзей…
– Конечно, любимая!– подтверждал её слова парень, которого звали Иваном. Всё это любовное щебетание было чуждо Власенко. Всю свою жизнь он был один, и это одиночество с течением лет, Нестор Петрович ощущал всё сильнее, особенно когда ему попадались вот такие счастливые парочки. Ему стало непритяно…
– Простите…А куда идёт этот автобус? – уточнил он, прерывая их, завидев громыхающий по брусчатке транспорт.
– Холодная гора!– отозвался Ванюша, повернув счастливое лицо к Власенко.
– Именно туда мне и надо!– кивнул Секретарь, приподняв в знак признательности шляпу.
– Какой неприятный мужчина…– донесся ему в след женский озадаченный голос.– Вроде ничего плохого не спросил, а в душе остался такой осадок, будто в грязи вымазали…
Помимо воли Секретарь улыбнулся. Он прекрасно знал об этом своем свойстве и в душе был доволен, что сумел испортить людям прекрасное настроение.