– Я, товарищ капитан!– конвой топтался за дверью в ожидании поручений.
– Откуда побои на задержанном?– строго спросил Сушко, уперев руки в бока..
– Так…это…упал…Да и при задержании сопротивление оказывал,– пожал плечами конвоир. Для него не было ничего удивительного, что враг народа несколько раз проехался своей наглой антисоветской мордой по стенке своей камеры, так поступали со всеми, кто попадал в холодногорские застенки.
Секретаря это объяснение не удовлетворило, но немного успокоило. Жестом он отправил сержанта обратно за дверь и встал со своего места, замерев над упавшим и так еще не вставшим с колен Марком.
– Марк Соломонович Розенштайн, выкрест…уроженец Харькова. Женат. Детей не имеет. Арестован по статье 58 – антисоветская деятельность…– словно читая его личное дело, проговорил Секретарь, расшагивая вокруг лежащего мужчины. Сушко отошел в сторону, уступив право вести допрос старшему по званию. – Что же вы так, дорогой Марк Соломонович? Вам Родина важное дело доверила, коммерцию в молодом социалистическом государстве налаживать. Доход в казну приносить, а вы…Шубами барыжите....– покачал разочарованно головой Секретарь.– Нехорошо…
– Шубами?– выдохнул с трудом Марк, так и оставшись лежать на полу кабинета, скрючившись в три погибели.
– А то чем же? Вместо того, чтобы продавать их, согласно очереди, вы беспринципно брали денег с гражданок и обслуживали тех кто больше даст вне очереди. Так?
– Нет…– вымолвил Марк. В его глазах запылала искорка надежды. Ведь шубы это не так страшно, шубы – это не предательство Родины. Шубы – это мелочь, за них не расстреливают. Вот, если бы они узнали про его критику товарища Сталина, тогда пришлось бы беспокоиться. А Роза? Розу-то за что? Она тоже болтлива не в меру…Может где-то, что-то ляпнула? Например, новой соседке? У неё муж – начальник этих извергов. Но надежды Марка Соломоновича на благоплучный исход дела мгновенно рухнули, когда неизвестный ему мужчина в круглых треснувших очках задал очередной вежливый вопрос.
– Ладно шубы…А осуждать решения партии и лично товарища Сталина? – Секретарь бросил короткий почтительный взгляд на портрет.– Что молчишь сука?!
Остроносый ботинок Нестора Петровича вонзился в открытый, ничем незащищенный бок Розентшайна. Тот охнул от боли, закатывая глаза, дернулся в сторону, но был тут же ухвачен за остатки воротника халата крепкой рукой гражданского, ведущего допрос.
– Больно, тварь?– уточнил Власенко, брызгая в разбитое лицо Марка слюной.– Больно? – он отвесил ему оглушительную оплеуху. От чего голова директора магазина безвольно мотнулась из стороны в сторону.– ты еще не знаешь, что такое боль! Я научу тебя…
– Что вам надо…Я ни в чем не виноват!– пробормотал, почти плача, Розенштайн. Все его внутренности болели от постоянных побоев, десны кровоточили, так и не зажив после того, как при задержании ему выбили большинство зубов.
– Не виноват?– Нестор Петрович с трудом отпустил грязную, пропитанную потом и кровью ткань воротника.– Может быть…– он встал, отряхнул руки, протерев платочком запотевшие стекла очков.– Может быть это ошибка, как вы считаете, товарищ Сушко?– капитан лишь кивнул. Ему ужасно хотелось выпить. Постоянное насилие, которое сопровождало его на работе, сводило его с ума. Убитые им люди все чаще приходили к нему во сне, но вырваться из этой кровавой карусели не было никакой возможности. Оставалось только лишь терпеть, да заливать свое горе крепким самогоном.
– Может и не виновен…Только это надо доказать! Советский человек должен постоянно доказывать, что рад помочь органам госбезопасности, иначе он не советский человек, а шпион…
– Я…я…я советский человек! Прошу вас, поверьте мне…– Марк собрался с остатками сил и встал на колени. Пачкая светлый паркет своей алой кровью, он пополз так к ногам Секретаря.– Прошу, поверьте…
– Ты знаком с Кононенко Валентиной Владимировной?– быстро, недав ему опомниться, задал вопрос Власенко.
– Нет…То есть да…Вообщем это наша соседка! Они недавно вселились…Её муж из ваших…То есть работает в органах.– затараторил Марк торопливо, по его щекам текли крупные прозрачные слезы, смешиваясь с кровью.– Роза привела её к нам в магазин и очень хвалила. Мне она показалась доброй и открытой женщиной…
– А мужа её знаете?
– Нет, клянусь! Ни разу не видел. Она говорила, что он рано уходит и поздно приходит, много работы и мало времени на семью! Прошу…Прошу не убивайте!– Марк схватился за лакированный ботинок Секретаря и вдруг начали тыкаться в него носом. С ужасом и затаенным возбуждением Власенко понял, что Розентштайн его целует. Это было настолько поразительно, удивительно и приятно, что Нестор Петрович в какой-то миг ощутил себя всемогущим.