– Простите…Я искуплю! Клянусь, я все искуплю! Только дайте мне возможность! Я сделаю все, что вы скажите…Умоляю вас! Не трогайте нас с Розочкой!
– Искупишь, говоришь…– задумчиво проговорил Секретарь.– По вашей статье, марк Соломонович вам с супругой, конечно же, положен расстрел. «Особая трока» даже не будет разбираться навет пришел на вас или это все правда, пистолет в лоб и все…Здравствуй ваш еврейский рай, если он, конечно, существует, но я могу помочь…
– Помогите! Помогите, заклинаю!– Марк Соломонович еще активнее начал тыкаться в ботинки Власенко, пытаясь своей угодливостью, мягкостью и подобострастием вымолить прощение для себя и своей жены, которую безумно любил.– Я сделаю все, что угодно! Обещаю! Помогите! У Розочки слабое сердце…Она не выдержит тюрьмы.
– Я могу повлиять на решение «тройки»…Фарцовка шубами не такое уж большое прегрешение, чтобы расстрелять вашу семью. Думаю, что десяти лет лагерей хватит, а выйдете, одумаетесь…Начнете жить заново…
– Да! Заново! Обещаю! Господи, как мне вас…– зарыдал Марк Соломонович. Несколько секунд назад он ждал, что ему пустят пулю в лоб, а сейчас он жил! И ему давали шанс продолжить это дело. Ну и что, что в лагере? Неужели там люди не живут? Выживет и он…Лишь бы ни его ни Розочку не убили.
– Хорошо, товарищ Розенштайн. Пожалуй, я вам верю…– вздохнул Секретарь. Шагнул к столу, где оставил свой новенький портфель. Немного пошуршал там бумагами и достал лист допроса, заполненный аккуратным каллиграфическим почерком, в котором без труда угадывался его собственный.– Это протокол вашего допроса. Он к делу подшит не будет…К вашему делу!– уточнил с ехидной улыбкой Власенко.– Он останется у меня до поры до времени, пока не настанет в нем необходимость. В нем вы точно указываете и рассказываете, как гражданин Коноваленко Андрей Викторович посредством своей собственной жены пытался вас завербовать для шпионажа в пользу…Пусть будут немцы!– усмехнулся Нестор Петрович, спустя небольшую паузу.– Вы гордо отказались, как самый настоящий советский гражданин, и написали явку с повинной. За это я вам обещаю десять лет лагерей вместо расстрела и возможность отбывать наказание вместе с вашей обожаемой Розочкой.
– А её нельзя…– робко начал торговаться Розенштайн.
– Молчать, тварь!– рявкнул на него Секретарь, замахнувшись в его сторону кулаком. Марк Соломонович подался в сторону, защищаясь. Он был испуган и растерян. Весь его привычный мир рухнул сегодня утром. Из доброй сказки жизнь превратилась в настоящий кошмар.
– Я согласен…– пробормотал Розенштайн, вытирая слезы.
– Вот и отлично! – улыбнулся Нестор петрович, подсовывая ему протокол допроса вместе с карандашом.– А завтра пройдет суд и вы отправитесь вместе с супругой по этапу куда-нибудь за Урал? Вы когда-нибудь были в Сибире? Нет… Свежий воздух, лес, постоянные физические нагрузки…Вам, кажется, это будет полезно? Вон, смотрите, жирком заплыли, как тюлень,– он лениво и небрежно снова ткнул Розенштайна в живот носком ботинка. Директор магазина ойкнул, но бумагу все же подписал. Страх перед всесильными органами был настолько силен, что он даже не думал сопротивляться. Марк Соломонович был полностью во власти этого невзрачного человека.
– Вот и отличненько…– Власенко спрятал бумагу в портфель, уже не обращая никакого внимания на лежащего у его ног мужчину.– Товарищ капитан, этого субчика в камеру. Организуйте все, как договорились. Думаю, Сибирь слишком суровая мера для такого сговорчивого гражданина. МордЛаг самое то…Климат помягче, да и этап не слишком много времени у вас займет.
– Слушаюсь, товарищ…
– Тсс!– приложил к губам палец Секретарь, прерывая Сушко на полуслове. Скосил глаза на лежащего без движения Розенштайна, искренне надеящегося, что про него забудут и больше трогать не будут, хотя бы сегодня. Тело ныло и болело, измученное, избитое, выхолощенное, словно мокрая тряпка.
– А с бабой что?
– Бабу следом…Она мне неинтересна! Слава Богу, ногти ей вырывать на глазах мужа не пришлось. Марк Соломонович прекрасно все понял и без жестких мер.
Сушко громко позвал конвойных, которые сторожили у двери, прислушиваясь к стенаниям Розенштайна. Сержант заглянул почти через секунду.
– Увести,– кивнул на распластанное тело капитан, доставая из одного из ящиков своего письменного стола початую бутылку водки. Набулькал почти половину граненного стакана и разом орокинул в себя, даже не поморщившись.