– Вам плохо, товарищ лейтенант?– нахмурившись, осведомился мужчина – спутник этого чуда, шагнув ко мне.
– Нет…Все хорошо!– справился я с волнением.– А вы…
– Старший майор госбезопасности Коноваленко Андрей Викторович,– незнакомец достал из кармана удостоверение работника НКВД и махнул у меня им прямо под носом.– Я так понимаю, Нестор Петрович прислал вас нас встретить?
Я механически кивнул, пытаясь сообразить хоть что-нибудь и постараться отвести взгляд от спутницы своего теперешнего начальника. Она улыбнулась мне, протянув тоненькую ладошку.
– Валентина – моя супруга!– представил женщину майор, явно гордясь своей женой и произведённым её появлением эффектом. Я аккуратно пожал ладонь, боясь своими толстыми пальцами сделать ей больно, чтобы вовсе не выглядеть кретином, я вежливо поинтересовался, как прошла дорога. И замолчал, уставясь бессмысленным взглядом в щербатый бетон платформы вокзала.
– А вы…– улыбнулась вежливо Валентина, прервав напряжённую тягучую паузу, в которой я, впрочем, чувствовал себя вполне комфортно, боясь нарушить мгновение высшего счастья – любования этим ангелом чистой красоты.
– А я…
– Вы…
Будто бы между нами и не было её мужа. Только я и она, даже шумный вокзал перестал существовать вместе с надрывными гудками паровозов, шумом вагонов и звонкими объявлениями диктора.
– Я…
– Вы, вы лейтенант!– подхватил её муж.
– Виноват,– спохватился я.– лейтенант госбезопасности Клименко Александр Сергеевич. Прислан, чтобы встретить вас вместе с семьёй и препроводить на вашу служебную квартиру. Машина ожидает напротив вокзала.
– Вот так-то лучше,– ухмыльнулся Коноваленко, передавая мне тяжёлый чемодан с вещами,– как обстановка в городе, товарищ лейтенант?
Эта фраза заставила меня на секунду отвлечься созерцания Валентины и немного сосредоточиться на делах.
– Докладываю, товарищ майор!– браво отрапортовал я.– На данный момент в городе орудует опасная организованная банда, согласно наших предположений её возглавляет кто-то из затаившихся врагов народа, промышляют грабежами и разбоями. Вчера ими было совершено нападение на машину госбанка, похищены государственные средства, ведётся розыск.
– А разве грабежи не дело местной милиции?– нахмурился Коноваленко, проходя через просторный и светлый, украшенный высокими массивными колонами с ажурной лепниной зал ожидания Южного вокзала.– Почему этим занимается НКВД?
– До нападения на машину госбанка этой бандой были совершены ещё несколько преступлений, поднявших шум в городе. Из Москвы пришло указание нашим специалистам подключиться к расследованию. Ведь похищены государственные средства…– пожал я плечами, распахивая двери служебного автомобиля, который мне выдали ровно на два часа для встречи столь представительного начальника, чтобы не подумал московский гость, мол, столица Украины лаптем щи хлебает, моторизирована не хуже столичных спецов. Майор садиться назад наотрез отказался. Пояснил, что его укачивает, когда он не видит дорогу, сказывается кавалерийское прошлое, а вот Валентина лишь пожала плечами и, обдав меня шлейфом ароматных цветочных духов, присела позади.
Я вежливо прикрыл дверь за ней и занял своё место рядом с майором впереди. Мотор – умничка не подвёл, взревев, как положено, всеми своими шестерёнками, выбросив из выхлопную трубу в воздух облако сизого дыма. Мы плавно и медленно тронулись с места, свернув с площади, мимо управления железной дороги на улицу товарища Кирова и вверх к площади Дзержинского, где и располагался наш доблестный наркомат, а так же съёмная квартира нашего нового начальника управления. Мимоходом скосил глаза в зеркало заднего вида, вроде как проследить за обстановкой, а, на самом деле, полюбоваться на Валентину, задумчиво подпёршую левой ладошкой щёку и наблюдавшей за пролетающим за окном городом, умытым освежающим летним ночным ливнем.
– Хороший город,– похвалил Харьков Коноваленко, цокнув языком, будто ему отдавали его на откуп, солидный…Вроде пока и патриархального много, мало советского, но чувствую, что все сложится здесь у нас…– проговорил майор, как будто про себя, а после будто бы и не поверил сам себе, и решил уточнить у супруги.– Правда, Валентина?