Наконец-то удалось ребятам заговорить с Иваном Михайловичем о самом главном. Люди после митинга расходились кто куда, и Денисов внимательно выслушал Петра и Славку. Видя их волнение, он подбадривал друзей улыбкой, согласными кивками головы.
Впрочем, мальчишки до последнего не верили, что их берут на броневик — все было как во сне. И даже проще. А все потому, что в этой крепости на колесах, оказывается, кроме бойцов, потребовались и другие специалисты: путейцы, ремонтники и прочие.
— Зачислим вас в железнодорожный взвод, — сказал Иван Михайлович.
Петро как-то дернулся, хотел вступить в пререкания с Денисовым, но Славка вовремя попридержал его и, когда они все-таки, бесконечно счастливые, удалились, набросился на друга:
— Он тебе кто есть?
— Как кто? Иван Михалыч.
— Он тебе прежде всего комиссар. Изволь подчиняться, а не базар устраивать. Выслушал, сказал «есть», и — кругом! Как справдешний боец…
Славка бросил руку к уху, круто повернулся, правда, не через левое плечо, как положено, а через правое.
— Во как надо!
На Петра это подействовало не очень-то.
— Комиссар, комиссар… а чего же он нас в рабочие зачисляет, а не в бойцы? Видал, в теплушку походную кухню ставят, не вздумает ли он нас еще в повара определить?
— Ты, Петь, не волнуйся, — успокаивал Славка. — Ну, поработаем с ремонтниками, а потом, ей-ей, в пулеметную команду нас возьмут. Вот побачишь. Точно!
Теперь уже и Петро поверил в свое боевое будущее. Да и как не поверить, ведь вот он — бронепоезд! Можно подойти и рукой похлопать по его стальным бокам, пройтись вдоль него от паровоза до самого последнего вагона. И они уже не Славка и Петька, а бойцы железнодорожного взвода Тимчук и Завгородный. Железнодорожного — лишь для начала.
А там видно будет!..
Сегодняшний день отдан на сборы. Завтра с утра все должны прибыть сюда в полной готовности: в любой час может прозвучать боевой приказ.
Вместе со взрослыми мальчики вышли за ворота мастерских. Куда теперь? И Петро предложил сбегать на речку, хоть разок искупаться. Что ж, подумал Славка, теплых дней осталось не так уж много, да и события впереди могут быть всякие: как втянется бронепоезд в бои — не до купания.
Но и сейчас они уже не могли беспечно бултыхаться, как раньше. Славка нырнул раз-другой, потом постирал рубашку. Да так и натянул ее, почти сырую.
— Ты бы хоть отжал ее, — сказал Петро.
Славка сдернул ее с плеч, стал сильно выкручивать; мутно-красные капли падали на траву. А затем он перекинул все еще влажную линялую рубашку через плечо.
Дома их ожидала радость — наконец-то вернулся из больницы дед. Худой, серый, с колючей щетиной на лице, но веселый.
— Ну, пацаны, здорово! Значит, воевать уходите. А что, ежли я вас сейчас ремнем за это, а?
— Да мы же не воевать, — возразил Петро, — просто работать будем на бронепоезде.
А Славка был настолько рад, что даже возражать не стал: он теперь одинаково охотно принял бы и ласковое слово деда, и ремень, тем более, что не было еще такого, только грозится всегда дед. Славка смотрел на его исхудалое лицо и думал, что слабый, с трудом переставляющий ноги дед все же успел поговорить с кем-то, успел узнать о зачислении ребят в железнодорожный взвод. «Беспокоится он, переживает, только с виду веселый».
В душе шевельнулось теплое чувство, аж слезы навернулись.
А слов не было, не нашлось. И от этого Славка растерянно моргал глазами, а потом положил на стол перед старым Никифором бумажки.
— Тут талоны на продукты, все тебе, дедусь, не потеряй.
И Петро тут же присоединил свои.
Запершило в горле у Никифора, он прокашлялся и мазнул пальцами по глазам. Деланно-строгим голосом сказал Петру и Славке:
— Вы что же, шалопаи, думаете, что сами на бронепоезде уйдете, а я буду дома прохлаждаться? Дудки с маслом. Отлежусь денька два-три, окрепну и — к вам. Иначе и не отпустил бы!
Мальчишки замахали руками, зашумели, всячески показывая, как они рады этому. Но, если говорить честно, где-то рядом с радостью в их души поселилась и досада: до каких же пор будут опекать нас? Никак не дают развернуться.
Бойцы находились в теплушках бронепоезда уже несколько дней, но приказ на выступление все еще не приходил.
Наконец утречком подлетел к железнодорожным мастерским запыленный всадник и передал Сухорукову пакет.
Вся команда сразу зашевелилась, поднялась, а через час тихо, без гудков, «Витязь революции» покинул мастерские и, набирая скорость, миновал здание вокзала.