— Ладно. Только сперва я деду записку нацарапаю. — Славка огрызком карандаша стал что-то писать. Бумажку оставил на видном месте, посредине стола…
Они бродили по улицам. Темнело. Рассеянный и неяркий свет фонарей стоял у каждого столба желтым домиком. Под острыми потолками этих домиков кружились мотыльки.
И было еще тепло — последние щедрые августовские вечера.
У здания театра — чуть посветлее. Спектакль, если судить по времени, недавно закончился. Ребята посмотрели друг другу в глаза, и — надо же такое! — одна мысль мелькнула у них одновременно.
Почти не переговариваясь, направились они в сторону Столыпинской улицы, к особняку, где жила Оксана Ивченко.
— Давай через забор махнем, разведаем в саду, — предложил Петро.
— Давай!.. Погоди, вон, кажись, кто-то идет.
В конце улицы и вправду послышались глухие неторопливые шаги. Красной пчелой подрагивала в темноте папироса. Ребята нырнули за угол дома, присели на траву под темными окнами.
Знакомая щеколда на калитке. Вошли, что ли? Нет, кажется, здесь еще стоят.
— Ну, «Ласточка», как говорится, ни пуха, ни пера. Задание не из легких. Не горячись. И возвращайся живой-здоровой.
Знакомый голос!.. Мальчишки еще плотнее прижались к земле. А Оксана Ивченко отвечала:
— Не беспокойтесь, Петрович. Не в первый раз. И спасибо вам за все: за внимание, советы…
Они попрощались. Оксана вошла в калитку, а человек стал удаляться быстрыми шагами.
Ребята почти ползком — к углу дома, и вслед, вслед смотрят. Поодаль, в тусклом свете фонаря, заблестела кожаная куртка. Вот кто, оказывается, находился тогда в фаэтоне.
— Это же товарищ Мартынов, из ЧК!
— Не ори, — сказал Славка, — я его голос сразу узнал.
Ничего не понимая, бродили дружки по городу. Как же так? Мартынов заодно со шпионкой? Да нет же, не может быть такого! Что-то здесь другое.
— А если не знает он, что она шпионка? Если просто влюбился в нее? Втрескался. Ведь назвал же он ее ласточкой!
— А тогда зачем про задание говорил! Не любовь это…
— Ну да, ты ведь знаток, — съязвил Славка.
На башенке думы (так по привычке называли здание, где когда-то помещалась городская управа — дума) забили часы.
Ребята прекратили спор, задрали головы кверху. Как незаметно пронеслось время — в их распоряжении лишь полчаса.
Прибавили шагу.
Вот вокзал, мастерские и темная громада — броневик.
В теплушке, устраиваясь на дощатых нарах, они шепотом продолжали разговор. Строили догадки.
Вповалку спали бойцы, развалившись, скрючившись, с храпом, присвистом, а то и бредовым стоном.
Никому, казалось, до мальчишек нет и дела, незаметно они перешли на крик.
— Я те говорю, заодно они!
— Нет, что-то не так.
— Я и сам говорю — не так…
Из угла раздался хриплый окрик:
— Потише вы, шпингалеты, спать не даете!
Ребята сразу же прикусили языки. Петро пробормотал:
— Все спят, как люди, и только один какой-то нервный…
А вскоре они уснули и сами.
С утра «Витязь» начал готовиться к отходу. К новому паровозу то и дело подходили бойцы: «Этот бронированный не подведет». Подбежали сюда и Славка с Петром и тоже солидно кивали и языками прищелкивали: машина что надо!.. А вот обещанной дрезины так пока и не дали.
Еще раньше, как только проснулись, ребята решили найти комиссара и рассказать о вчерашнем. Сейчас, возле паровоза, они спрашивали у одного, другого:
— Где Денисов? Ивана Михалыча не видели?
— Кажись, на четвертой платформе, — сказал кто-то.
Кинулись было туда, но тут прозвучал сигнал отправления. Пришлось чуть ли не на ходу вскакивать в свою теплушку.
Минут через двадцать бронепоезд остановился. Поблизости в степи мелькали казачьи разъезды. Командир пульроты Чернобрив быстро изготовил расчеты к бою.
Пулеметы застрочили. Некоторые бойцы по команде попрыгали с бронеплощадок и залегли цепью.
Вражеские разъезды, рассеянные огнем, скрылись. Но остановка в степи почему-то затягивалась.
Кто-то из командиров крикнул Славке и Петру:
— Чего без дела стоите? Идите пока за смазчиков поработайте.
— А мы не умеем.
— Отворачивайте фартуки, а потом поливайте в буксы мазут, вот и вся работа.
Ребята бросились выполнять.
И тут вскоре произошла между ними ссора.
Ссора, как им тогда показалось, всерьез.
Петро побежал вдоль состава, чтобы залить буксы передних вагонов. Славка занялся этим на месте. Продвигаясь вперед, он поравнялся с бронеплощадкой пулеметчиков. Александр Чернобрив был, видимо, в добром настроении.