– Будто мы какие-то привидения! Ну ладно, в конце концов, если в дом нельзя, куда-нибудь еще, наверно, можно? – сказала она вслух. – Главное – вернуться вовремя, чтобы помочь приготовить ужин.
Рядом с детской кроваткой висела переноска для младенцев, сплетенная из веревки, как рыболовная сеть. Переноска была рассчитана на взрослых, таких как Маура или Холл, и Доле оказалась великовата. Пришлось подвязать лямки. Узел торчал на узком плечике Долы, точно кулак, но зато теперь переноска висела там, где надо. Дола уложила спящего младенца в эту колыбельку и пристроила так, чтобы складка ее одежды поддерживала головку ребенка. Вроде бы надежно... Дола запихала холст, на котором создавала иллюзии, в карман туники, и они вышли на улицу.
От ходьбы малышка пробудилась и принялась сонно озираться по сторонам. Дола увидела, что ее сине-зеленые глазки рассеянно блуждают по сторонам, и испугалась, что Азраи сейчас разорется. Девочка и впрямь вздрогнула, когда из-за стебля кукурузы черным пушечным ядром вылетела всполошенная ворона. Дола затаила дыхание – но Азраи только громко засмеялась. Дола тихонько принялась рассказывать ей, что она видит вокруг. – Может быть, ты, когда вырастешь, вспомнишь что-нибудь из этого, – задумчиво сказала Дола. – Интересно, много ли на самом деле понимают младенцы?
Впереди в голубом небе кружили и перекликались птицы. Дола пошла на их голоса и вскоре вышла с поля на луг. Перепрыгнула узенький ручеек и принялась карабкаться на холм. Она знала там одно славное местечко – почти на самом верху вогнутого склона, где всегда было тихо, точно в огромной ладони. Тут они были совсем одни. Большого дома и сарая было не видать за деревьями, а маленькие домики терялись в кукурузе. Домов Больших тоже поблизости не было. По краю луга стеной высился лес. Отсюда начинался лесной заказник, собственность государства – по крайней мере, так объяснял Кейт Дойль. А это означало, что там никогда ничего строить не будут. Так что Народ никто не потревожит. Дола это знала, и мысль об этом наполнила ее ощущением невообразимой доселе свободы. Это было чудесно!
Она уселась в высокую, прохладную траву, расстелила рядышком одеяло и уложила на него Азраи. Нависающий над ними лист щавеля защищал личико ребенка от солнца. Малютка оглядела возвышающиеся вокруг растения, загребла горсть стеблей и потащила их в беззубый ротик. Дола оглядела травинки, убедилась, что среди них нет вредных или ядовитых, и предоставила девочке пробовать их на вкус. А сама принялась глазеть по сторонам, наслаждаясь славным деньком.
Небо было чистое – всего несколько перистых облаков ползло где-то в вышине. Ночью будет очень холодно. Айлмер, который лучше всех умел предсказывать погоду, обещал, что дождя не будет еще несколько дней. Это хорошо. Побольше бы таких золотых деньков, как сегодня! Возможность сидеть на солнышке казалась Доле царским подарком. Она прикрыла глаза, вдыхая головокружительный аромат спелой кукурузы, травы, цветов, леса и прислушиваясь к негромкому бормотанью ручейка. Как все-таки переменилась жизнь! До прошлого года она ни разу не видела настоящего поля. А теперь у них есть эта замечательная земля! Спасибо Кейту Дойлю... Дола вздохнула. Жалко, что он такой Большой и старый! Дола знала, что Кейт ее очень любит, но все-таки, если бы между ними было больше общего, быть может, он обращался бы с ней не как с любимой племянницей, а как... Как с кем? Со своей подружкой? Щеки у Долы вспыхнули. Подобные мысли появлялись у нее все чаще, исподволь и незаметно, так же, как изменения, происходящие в ее теле. Когда Дола приходила к матери пошушукаться, та только снисходительно улыбалась, слушая ее признания. Отчего же ее чувства в таком смятении?
Дола понимала, что детству приходит конец, но настоящей женщиной она станет еще так не скоро! Когда-нибудь у нее будет свой собственный малыш... Ну а пока что для нее будет хорошей школой поухаживать за Азраи. Малышка такая славная!
Азраи тем временем запихала себе в рот пучок сена и теперь смотрела на Долу.
– Ну, что смотришь, маленькая? – ласково спросила Дола. На миг Дола услышала отзвук голоса собственной матери, которая точно так же говорила с нею. Быть может, она прошла по дороге жизни больше, чем ей кажется... И так ли труден будет этот путь? – Ну-ка, погляди!
Дола развернула перед девочкой свою холстинку. Она была старая и ветхая. Теперь, когда станок уже почти готов, надо будет попросить себе новую, получше... Дола хотела кусок белого тика, такого же, как те старые мягкие простыни, которые принес когда-то Кейт Дойль. А может, попросить себе кусок жаккардовой ткани, с белым узором на белом фоне? Хотя, в сущности, это не важно – главное, чтобы эту ткань можно было растянуть в руках.
Истертая холстинка растаяла, скрытая иллюзией, которую придумала Дола. Мастер говорил ей, что белый соединяет в себе все цвета сразу. И теперь она просто разделяла эти скрытые цвета. Мастер говорил, что это тоже талант, все равно как умение рисовать. Но талант требует упражнения. Чем больше она будет практиковаться – тем лучше у нее станет получаться.
Азраи, судя по всему, различала пока только яркие цвета, и потому цветочки и лошадки, созданные Долой, были преувеличенно яркими. Огненно-красный цветок сменился густо-лиловым, вслед за ним появились солнечно-желтый и апельсиново-оранжевый. Вокруг пробились зеленые листочки и ослепительно-синие бутончики. Глаза малышки перебегали с одной картинки на другую. Крохотный ротик, похожий на розовый бутон, потихоньку расплывался в улыбке. Дола выпустила на свою нарисованную лужайку ядовито-розовую лошадь. Ее маленькая зрительница испустила восторженный вопль. Лошадка проскакала через картинку, остановилась и стала расти, пока на холсте не осталась одна голова, моргающая добрыми, влажными глазами.
– Я видела такого пони по телевизору, когда мы жили в библиотеке, – объяснила Дола. – Это было давно, еще до того, как ты родилась. Может быть, когда ты подрастешь, мы заведем такую у себя на ферме.
Лошадка уменьшилась и снова принялась скакать взад-вперед по белому полотну. Азраи, широко раскрыв глаза, следила за каждым ее движением. Вслед за розовой лошадкой на холсте появились оранжевая и голубая. Они все скакали в одном ритме, похожем на удары сердца. Когда девочка засучила ножками и радостно загугукала, Дола заставила всех трех лошадок бегать по кругу. А потом приделала им крылья, и они взмыли в небо. Азраи взвизгнула от радости.
Но тут внимание Долы отвлекло какое-то движение в лесу, на границе земель, принадлежащих Большим. Сосредоточенность девочки нарушилась, иллюзия исчезла, ткань упала ей на колени. Азраи, огорченная тем, что игра закончилась, протестующе всхлипнула.
– Тише, маленькая, тише! – шепнула Дола, коснувшись груди малютки и вглядываясь в чащу. Ей вдруг сделалось не по себе.
Сквозь стволы ничего было не видно, но, судя по металлическому грохоту, который донесся из леса, это были не лесные звери. Большие довольно часто ездили через заказник, но основной звук, который от них исходил, был рев моторов. А тут что-то не то... Малышка снова загугукала, требуя внимания.
– Тише, детка, тише! – взмолилась Дола, прижимая девочку к груди.