Ну что ж, лучше поздно, чем никогда. Главное – правильно подготовить почву. К тому же, пожурила себя Дола, она совершенно забросила свои занятия! Нельзя же сидеть сложа руки только потому, что она здесь! Вот вернется она домой – и что скажет Мастер, когда узнает, что все это время она пренебрегала своим образованием? Подумать страшно! Девочка оглянулась. Тощий был в туалете. В остальное же время он валялся на кушетке, опершись спиной на один подлокотник и задрав ноги на противоположный, и читал при свете лампы, которая стояла на столике. Дола перевела взгляд на вторую лампу. Обе лампы керамические, с абажурами из ткани. Девочка подошла к лампе, коснулась ее пальцами, и иллюзия буквально перетекла в грубую ткань. Да, материал самый подходящий для такого дела. Дола изобразила на ткани лицо, которое заговорщицки ухмыльнулось ей.
Обычно ей приходилось держаться за ткань, чтобы поддерживать иллюзию. Дола отвела руку от абажура, чтобы проверить, долго ли продержится это лицо без контакта. Она успела досчитать до шестидесяти, прежде чем оно исчезло. Хм, неплохо... Но как заставить эффект держаться дольше? Наверно, надо получше сосредоточиться и вложить в ткань немного своей воли. На этот раз ухмыляющаяся физиономия продержалась столько, что Дола успела дважды сосчитать до шестидесяти и еще немножко. Здорово! И она заставила лампу исчезнуть. Все, что осталось, – это торчащий из-под абажура обрубок основания да макушка медного держателя для лампочки.
Дола услышала шум спускаемой воды и поспешно вернулась на свой коврик у очага. Тощий вышел из туалета, вытирая руки об штаны, плюхнулся на кушетку и снова взял журнал.
– Эй, а где лампа? – спросил он.
– Я ее не брала, – ответила Дола, перелистывая страницу. – Она такая большая и тяжелая! Мне ее не поднять.
– Но лампы-то нет! – сказал Тощий, указывая на столик. Керамическое основание, коричневое, как и столик под ним, было практически невидимым в сгущающихся сумерках.
– Да вот же она! – возразила Дола. Тяжело вздохнула – мол, ну и тупые же эти Громадины! – встала, подошла к лампе и включила ее, одновременно сняв иллюзию. – Вот она. Видишь теперь? Только она нам сейчас все равно ни к чему – светло еще.
И Дола выключила лампу. Тощий еще раз подозрительно взглянул на нее и снова взялся за журнал.
Дола наложила на абажур чары таяния так, чтобы казалось, будто он постепенно исчезает. Тощий еще раз взглянул на лампу поверх журнала – и вздрогнул.
– А ну прекрати немедленно! – потребовал он. Дола только руками развела.
– Да я же ничего не делаю! – сказала она, втайне очень довольная собой.
И Дола принялась развлекаться с тенями в комнате. Из складок занавесок выглядывали страшные рожи, из углов, из-за очага выползали длинные черные руки. Тощий человек уже в десятый раз читал одну и ту же страницу. Он то и дело нервно вздрагивал и озирался. Тени, громоздящиеся за камином, тянулись к нему – и снова отступали, повинуясь пляске огня в очаге.
– Не понимаю, что происходит! – сказал он наконец.
– У каждого дома есть своя аура, – наставительно произнесла Дола. – А ты разве не знал? Что-то вроде души. Быть может, этот дом тебя невзлюбил за то, что ты держишь в плену невинное дитя.
Тощий огляделся по сторонам с подозрением, не желая признаваться, что почти поверил ей.
– А что, я тебя обижаю, что ли? – сердито спросил он, обращаясь не столько к Доле, сколько к самому дому. – А потом, не такое уж ты невинное дитя! По крайней мере, ты не обычная девочка, это точно!
– Тогда берегись, как бы мое присутствие не заставило домашних духов пробудиться! – сказала Дола тем загробным голосом, каким она обычно рассказывала страшные истории ребятишкам помладше. Тощий заметно побледнел.
Легкий вечерний ветерок проскользнул под дверь и засвистел в трубе. Дола баловалась с тенями, рисуя причудливые силуэты на полу, в свете пламени. Тени проползли через лоскутный коврик, зазмеились по ножкам кушетки, выбрались наверх и стали ждать, пока человек их заметит. Тощий увидел их боковым зрением, рванулся было в одну сторону, потом в другую, жалобно заскулил. Тени растаяли. Дола увидела расширенные глаза Тощего и решила, что с него пока что хватит. А то он и впрямь здорово перепугался. Ну разве что еще одно видение – но на этот раз что-нибудь яркое и безобидное, вроде тех, которыми она забавляла ребенка. Она принялась создавать свою иллюзию на ткани коврика.
– Я не хочу, чтобы этот дом меня ненавидел! – сказал Тощий. – Если я тебя отпущу, госпожа Гилбрет точно взбесится! Но, может быть, я бы тебя и отпустил, если бы ты согласилась сделать для меня что-нибудь по-настоящему волшебное.
– И что же ты хочешь? Сундук с самоцветами? – спросила Дола, не скрывая насмешки.
– А ты можешь? – спросил он изумленно и алчно.
Доле сделалось противно.
– Да нет же! Мы еле-еле наскребаем на ежемесячные выплаты за дом! Вот ведь глупости какие... Я обычная девочка! И могу делать только самые обычные вещи.
– Ну да, рассказывай! Я-то знаю! – сказал Тощий, откидываясь на спинку кушетки. – Я видел, как ты тогда исчезла, и ты знаешь, что я это видел. Ну давай, сделай что-нибудь волшебное!
Дола заставила иллюзию, которую она создавала на коврике, потихоньку начать шевелиться. Показать ему она может все что угодно, но что, если он захочет потрогать то, что она наколдовала? Это, конечно, здорово, что Тощий пообещал ее отпустить, но только она ведь не может уплатить назначенную им цену. Может, использовать это последнее видение для того, чтобы его запугать? Показать ему дракона... Нет, радугу! Дола представила себе отца, Холла и Мастера, стоящих в плетеной корзине, которая висит в воздухе, подвешенная к радуге. Кейт Дойль уже прилетал к ним на такой штуке. Дола попыталась отмахнуться от видения – что за фантазия, она совсем некстати! К тому же радуга совсем не страшная.
Но тут она почувствовала, что на нее кто-то смотрит. За окном хижины покачивалось что-то белое. Дола опустила голову и скосила глаза вбок. Перед ее мысленным взором снова появились знакомые лица: улыбающийся Тай, Холл, падающий в ручей, Кейт Дойль со своим неразлучным фотоаппаратом... Девочка наклонила голову еще больше и увидела добрые голубые глаза, глядящие на нее сквозь стекло. А это лицо! Девочка тихонько ахнула. Лишенное черт, голубовато-белое, как перистые облака. Голова и тело были гротескно искажены и менялись прямо на глазах. Дола не знала, что это за существо. Она чувствовала только, что оно доброе и разумное. Оно пытается сказать, что ее родичи ее ищут!
Позади него, далеко в небе, Дола увидела радужный купол, такой же, как в тот день, когда Кейт Дойль с отцом спасли Азраи. Так это, значит, большой воздушный шар, принадлежащий приятелю Кейта Дойля! Дола сочла появление белого существа добрым знаком и решила, что пора бежать. А это существо как раз пригодится, чтобы отвлечь внимание Тощего.
– Я не могу добыть тебе денег, – сказала она. – Зато я могу сделать видимым духа этого дома, чтобы ты мог перед ним извиниться. Вон погляди! – И она указала на окно. Белый силуэт снова проплыл за стеклом. Тело его растягивалось и вновь сжималось. – Видишь?
– Призрак! – взвыл Пилтон. – В этом доме водятся привидения!
Дола вскочила на ноги. Она рассчитывала, что, пока Тощий опомнится от ужаса, она успеет подбежать к двери, отпереть ее и выскочить наружу. Но Тощий отпихнул ее в сторону и нырнул на пол, за ружьем. Дола слишком поздно сообразила, что он собирается делать.
– Улетай! – отчаянно крикнула она существу. Но Тощий, точно заправский десантник, перекатился по полу, вскинул дробовик, прицелился и выстрелил.
Дола взвизгнула, заглушив звон бьющегося стекла. Белое существо, застигнутое врасплох, с огромной, раздувшейся головой и крошечным, почти невидимым телом и крылышками, будто бы взорвалось, но беззвучно. Оно растеклось по небу, стремительно теряя форму, и наконец исчезло, точно масляная пленка на поверхности озера. Прежде чем оно исчезло, перед мысленным взором Долы возникли добрые глаза, расширенные от страха и боли. Девочка рухнула на пол, где стояла, и разрыдалась.