Сэр Гренвиль заговорил в первый раз.
— Если вы враг Лопеза, Деворакс, тогда вы мой друг.
Деворакс засмеялся. Он положил печати, их цепочки протянулись по инкрустированному стволу пистолета Эбенизера.
— Внезапно слово «друг» стало очень популярным в этот вечер. Я стану богат, и каждый станет моим другом. Мне не нужны друзья.
— Тогда что вам нужно? — сэр Гренвиль нахмурился, не понимая.
Деворакс пристально смотрел на него несколько секунд.
— Мне точно нужен бордель в Падуи, сэр Гренвиль. Это сохранит мне на старости лет тот образ жизни, к которому я привык.
Наконец сэр Гренвиль начал диалог с этим солдатом. Он с улыбкой кивнул на три золотые печати.
— На эти деньги вы сможете иметь бордели в половине Европы, Деворакс, — сэр Гренвиль говорил терпеливо, спокойно, как один разумный человек с другим. — А без друзей вам придётся туго от врагов, которые появятся вокруг вас.
— Врагов? — язвительно произнес это слово Деворакс. — Каких врагов? Вы, сэр Гренвиль? Ваш труп будет удобрять это болото сегодня вечером, — он наблюдал, как в этих выпученных тусклых глазах появляется страх. — Лопез? Еврей — старик, и он знает, на что способен мой меч. Он не будет искать возмездия.
Смолевка вцепилась в руку Тоби. Она не хотела показывать своего страха.
— Мой отец.
— Твой отец? Бородатое лицо повернулось к ней. — Кит Аретайн бросил тебя, девочка, почему же ты думаешь, что он прибежит сейчас, если бы даже смог? И если так, почему ты думаешь, что он предпочтет дочь, которую никогда не видел, богатству борделя в Падуи? — Деворакс засмеялся. — Ты забыла, что я знал твоего отца. Я знаю его вкусы, — он наблюдал за её лицом. — Конечно, если ты хочешь спасти свою жизнь, ты можешь работать на меня.
Деворакс откинул голову, смеясь. Эбенизер улыбнулся. Два охранника схватили за плечи Тоби, прижимая его к стулу.
Деворакс подождал, пока Тоби успокоится. Он взглянул на Эбенизера.
— Что нам делать с ними, мистер Слайт?
Эбенизер пожал плечами.
— Убить их.
Деворакс притворно удивился.
— Но сэр Гренвиль был добр с тобой! Ты не будешь умолять о его жизни?
Сэр Гренвиль с ненавистью посмотрел на Эбенизера. Эбенизер медленно растянул губы в улыбке своему прежнему покровителю. Со смертью сэра Гренвиля он наследует все его богатство.
— Убить его.
— А свою сестру? — Деворакс сделал вид, что вопрос невинный. — Ты не спасешь жизнь сестры?
Эбенизер посмотрел на неё.
— Она не моя сестра. Она дочь Аретайна и его потаскухи.
Деворакс улыбнулся.
— Ты хочешь, чтобы она умерла?
Эбенизер кивнул.
Деворакс улыбнулся Тоби.
— И, несомненно, ты бы хотел быть похоронен рядом со своей женой, а, щенок?
— Иди к чёрту.
— В своё время, щенок, в своё время, — Деворакс улыбнулся сидящим за столом. — Какой приятный вечер! Усиливающийся прилив, ожидающий корабль, три печати и друзья. Мистер Слайт и я разделим Ковенант, а остальные умрут, — он оставил слова висеть в воздухе холодного каменного амбара. Ветер усилился в разбитых балках, затем стих. Волны стали ближе, шум не прекращался.
Смолевка смотрела на высокого солдата и старалась сохранять спокойствие насколько могла.
— Тоби ничего не сделал. Он не просил его. Отпустите его.
— Смолевка!
— Нет! Нет! Тихо! — Деворакс улыбался. — Это любовь?
Смолевка вздёрнула подбородок.
— Я люблю его.
— О! Как трогательно! И как сильно ты его любишь? — он наклонился вперёд. — Как сильно?
— Я его люблю.
— Достаточно, чтобы отказаться от Ковенанта? — Деворакс усмехнулся. — Назначишь цену? Мы договоримся с тобой. Щенок будет жить, если ты напишешь завещание на все своё богатство.
Он в любом случае украл их, Смолевка кивнула.
Это была уловка. Она поняла, как только он открыл квадратный кожаный сундук, этот Деворакс все распланировал; он знал, что она будет умолять и что он сможет запросить свою цену.
Он вытащил из сундука лист бумаги, чернильницу, перо и кусок сургуча. Положил бумагу, ручку и чернила перед ней. Подпиши это, девочка, и щенок будет жить.
Бумага была короткой. В ней она отрекалась от владения Ковенантом при достижении ею двадцати пяти лет, приказывая центральному банку Амстердама отклонить инструкции о том, что печати должны быть у неё. Она обмакнула перо в чернила, острие заскрипело, и Деворакс улыбнулся.