Утро выдалось прохладным, облачным, тихим. Легкий туман плыл с реки, застилая низины и овраги, окутывая кроны деревьев полупрозрачным, словно призрачным, одеялом.
Толгрид легонько стеганул коня по крупу, и тот с присущей молодым жеребцам резвостью помчался вперед навстречу Хелге.
— Ну что там? — спросил командир, прищурив глаз.
— Очередная сожженная деревня, — ответил парень, останавливая коня. — Недели две как покинута, может, больше.
— Следы чьи есть?
— Акхаши или шумартхи.
— Вольных не встретил?
— Да какой там!.. Пустынно, как на кладбище. Только вороны каркают.
— Поеду, погляжу, а ты зови остальных.
— Только это, Тол, — Хелга невольно сморщился. На конопатое лицо наползла гримаса отвращения. — Там трупы повсюду — где на кольях, где так валяются. Лучше близко не подъезжать — воняет так, что глаза слезятся.
— Я разберусь, — отмахнулся командир, стеганув коня.
За пролеском Толгрида ожидало унылое зрелище. Мертвая деревня встретила его разбитым в щепки частоколом, редкими покосившимися домишками, обгорелыми остовами строений и множеством изуродованных трупов людей и животных. Одни, как и говорил Хелга, были насажены на чудом сохранившиеся колья частокола, другие валялись прямо на земле. И вонь стояла такая, что все нутро сжималось в тугой комок.
Толгрид притормозил коня, начал присматриваться к мелочам. Ведь Хелга еще мальчишка, мог и упустить что-нибудь важное. Трупов было много. Некоторые изувечены так, что глядеть больно. То тут, то там попадались на глаз оторванные конечности и головы, да и просто бесформенные куски плоти в окровавленных тряпках. Запах двухнедельного разложения нещадно бил в нос. Командир спешился и пошел медленным шагом, ведя скакуна под узды. Конь с отвращением фыркал, видимо тоже ощутив мерзкое зловоние.
Вороны кружили над пепелищем черной воронкой. Одни опускались на мертвые тела и принимались за пиршество, другие недовольно каркали, наблюдая за вторгнувшимся на их территорию человеком.
Далеко не впервые Толгрид видел подобное. Полудемоны всегда оставляли после себя лишь дымящиеся руины. Иной раз не оставалось даже этого — пихшей первого поколения, злобные и смертельно опасные твари, сносили все подчистую. Благо они теперь почти нигде не встречаются.
Но здесь… кое-что все-таки выходило за рамки обычного налета. Трупы. Обычно их оставалось намного меньше. Все же разгром — дело побочное, главная цель полукровок, как уже давно уяснил для себя Толгрид, — увести как можно больше людей. Живых людей. А не оставить позади себя поле мертвецов.
Вскоре подоспели остальные челны отряда. После недавнего инцидента Толгрид позволил Наргху передвигаться наравне с другими: верхом на лошади и с оружием в руках. Но Змею была уготована не лучшая роль. Он был крепко привязан к лошади и плотно окутан цепями из черной стали. Для пущей безопасности на голову ему нацепили шлем из того же металла, поэтому почти все время лакхаи пребывал в полудреме.
— Совсем озверели, твари, — со злобой выплюнул Шолд, медленно приблизившись к командиру. Голубые глаза на его смуглом, черством от постоянных ветров лице негодующе блестели.
— Налет далеко не первый и, боюсь, не последний, — прохрипел Толгрид.
— На работу кишранов похоже.
— Хелга думает, что тут руку приложили акхаши или шумартхи.
— Да что он понимает, — проворчал Шолд. — Тут много чего сожжено, а огнем обычно кишраны пользуются. К тому же шумартхи действуют менее жестоко.
— Не скажи, Шолд, — покачал головой командир. — Я лично видел, как шумартх плевался пламенем. И как на моих глазах оторвал голову одному крестьянину. Все полукровки кроме гихронов умеют колдовать. И жестоко убивать.
— Тут ты прав, — признал Шолд. — Наверное, только тхаширы хоть как-то отличаются от остальных. Хотя и они те еще твари, — Толгрид скосил взгляд на стиснутые в кулаки руки Шолда — кожа перчаток так и скрипела под сжатием сильных ладоней. — Когда-нибудь настанет день, когда мы скосим всех этих демонических гадов. Всех.
Командир вздохнул. Он разделял чувства спутника. С Шолдом он повстречался восемь лед назад, и нельзя сказать, что их знакомство было обычным. Тогда у Толгрида не было своего отряда. Он и еще несколько десятков Лесных Волков промышляли охотой на вольных полукровок, по той или иной причине отколовшихся от основной стаи. Тогда у них не было черной стали, приходилось орудовать обычным железом. Однажды они набрели на разграбленную ферму и застали во дворе скотобойни полуголого мужика, рьяно добивающего полудемона. Это был Шолд. Он рубил мясницким топором изуродованный труп кишрана и жутко сквернословил. Сначала Толгрид подумал, что тот лишился рассудка — такое нередко встречалось среди выживших после налета. Но потом, когда мужик успокоился и все рассказал (правда, отрывисто и глотая от возбуждения и гнева слова), Толгриду все более менее стало ясно.
Шолд произошел из бедной крестьянской семьи, но благодаря упорному труду смог со временем выбиться в люди и построил огромную ферму. Она была всем в его жизни. Будучи хозяином, он вкладывал в нее все свои силы, да и на плантации, бывало, вкалывал не меньше наемных крестьян. И потерять ее для него было равносильно смерти.
«Я опоздал на один день! На один проклятый день!», — кричал он, брызгая слюной, как только его оторвали от изрубленного в темно-красное месиво полудемона. — «Мы должны… должны были начать сборы сегодня… хотели переехать… подальше… подальше отсюда», — отрывисто выплевывал он слова, а голубые глаза его тем временем искрились яростью и непередаваемой болью.
Вышло так, что он застал ферму разоренной. Но на скотобойне заблудший полукровка еще терзал последний скот. Шолд напал на него с одним лишь мясницким топором. Как ему, неприученному к сражениям работяге, удалось одолеть полудемона — осталось загадкой как Толгрида, так и, видимо, для самого Шолда. Он уверял, что в тот момент его разум затуманился, и осознал себя он лишь спустя время.
«Они все уничтожили… Все!..», — рыдал он, хватаясь за лицо и пачкая его темной кровью кишрана.
Много воды утекло с тех пор, но воспоминания о той встрече не остыли. К Лесным Волкам люди присоединяются по разным причинам. Хелгой, например, движет чисто мальчишеский интерес. Устинг испытывает будоражащее наслаждение, когда пробивает своим трехпудовым молотом череп какого-нибудь полудемона. Но в основном ряды Лесных Волков пополняют такие, как Толгрид, Литмир и все те, кто жаждет мщения за потерянных родных и близких. У Шолда же сложилось все намного прозаичнее. Он убивал полукровок за то, что они лишили его мечты, вырвали из рук то, что было смыслом его жизни.
— Меня вот что волнует: почему они оставили так много трупов? — спросил как бы сам у себя Толгрид.
— Да демон их знает, тварей этих. Набили брюхо, да и побросали то, что в их поганые глотки не влезло.
— Как будто бы люди им теперь не нужны.
— Или нужны, но не так много, как раньше.
— Верно, — призадумался командир. Да, основная цель налетов — похищение определенного количества людей. Раньше оно было высоко, теперь же — уменьшилось. Но почему? Неужели Одержимый наконец достиг своей тайной цели? Или же причина в другом? Очевидно, ответ на этот вопрос знает только Жрец Бездны. А Толгриду остается лишь удивляться.
Подъехал Наргх в сопровождении Вилкона.
— Эй, демон, погляди-ка на все это. Знаешь, кто учинил? — с вызовом спросил Шолд. Демон молчал. Но Шолду не требовалось ответа. — Твои проклятые братья, которых нужно душить и резать, как бесплодный скот, — он стиснул зубы, лицо стало устрашающе жестким, почти диким. Глаза из голубых превратились в иссиня-черные.
— Они не мои братья, — покачал головой Наргх.
— Ага, не твои, — злобно усмехнулся Шолд. — А мои и вон, Толгрида тоже, и Вилкона.