— Что?! Мы ему в подметки не годимся?! — из сосуда повалила белая дымка, которая сформировалась в силуэт довольно представительного мужчины, одетого в длиннополый балахон. Аккуратная бородка, длинные седые волосы и хитрющие глаза под густыми лохматыми бровями дополняли образ древнего волшебника из приютской книги сказаний. Дух легонько подмигнул Айе, восторженно разглядывающей его, и въедливо поинтересовался. — Ну, и где этот самонадеянный наглец? Я ему сейчас все объясню! На пальцах!
— Сначала, господин архимаг, привязка к этому месту, — нарочито сожалеюще произнесла магисса Этори, молитвенно сложив ладошки перед собой и светло улыбаясь. — А то Вас защита не выпустит. Вы же не хотите, что бы Вас развеяло? У нас с этим строго, даже этот зловредный школьный Страж не может просочиться.
— Ладно, светлоликая дева, твои учтивые речи меня убедили. Эй, хвостатый недоросль, привязывай меня, пока не передумал, — улыбнувшись в ответ Айе и недовольно хмыкнув в сторону настороженного демона, дух покойного архимага как мог сильнее уплотнился, принимая почти осязаемую материальную форму. — Только пошевеливайся! Мне еще с этим самозванцем пообщаться нужно. Древние маги ему в подметки не годятся! Сейчас от него одни подметки и останутся! Привязал? Молодец! Возьми себе за это пирожок на кухне. А я — на дело! Вернусь — доложу обстановку.
— Вот, видишь, Дёма, сколько всего хорошо можно достичь добрым словом? — Айя томно потянулась, не вставая из кресла, а потом с удовольствием обхватила пальчиками теплую кружку. От нее приятно пахло свежезаваренными травками и медом. — А если к этому добавить файербол единиц на тридцать, ум-м-м… то и без слов можно обойтись. А теперь, мой вредоносный, веди меня всё-таки знакомиться с моей новой помощницей. А то вечером у нас очередное рандеву с Торном, а я до сих пор не имею понятия, как мне причесаться нормально. И не отводи глаза, Дёма! Я все равно знаю, где ты её прячешь. И представляешь, что будет, если я ее без тебя найду!
В краткие минуты одиночества, когда ни одна сущность не находилась с ним рядом, Эльхарн позволял себе становиться тем, кем являлся на самом деле. Не вечным шутом, вором и хамлом, не обаятельным опекуном-фамильяром, исполняющим любое пожелание Айи, не юнцом, жаждущим доказать отцу, что он хоть что-то из себя представляет… В эти минуты он бы мог показать намного старше, мрачнее и жестче. Обычная легкая безуминка в его раскосых темных глазах, сменялась на переливающуюся за края радужки черноту. Он становился выше ростом, раздавался в плечах, распрямлялся, как будто вырастал из своеобразного кокона. Черты лица заострялись, волосы густой чернильной патокой ниспадали до пояса, а над головой разворачивались знамена крыльев. Только однажды ему довелось предстать таким перед другим своим собратом — Мархарном, старшим наследником, отправленным в иномирье набираться опыта и готовиться к передаче наследства от отца. И тогда братья впервые испытали свои силы друг на друге… А после Эльхарн пообещал старшему беречь себя и до поры не раскрываться перед другими. Но как же эта тайна тяготила его!
Он чутко прислушивался к тому, что происходило в соседних покоях. И не пропустил момент, когда ловкий змеелюд бесшумно вышел из дверей. Сделав вид, что ковыряется на полках с ларенсийским антиквариатом в одном из шкафов, он очень даже натурально вздрогнул, стукнувшись головой о фарфоровую статуэтку сирены.
— Что такого случилось с девочкой, что её кошмары мучают? — Торн, переставший шепелявить, возник за его правым плечом. — Эльхарн, я задал вопрос! Дважды!
— И с чего бы я тебе должен отвечать, полукровка? — младший наследник перетек в боевую ипостась и теперь перед полуящером вырос огромный Зверь. Все его тело покрывала уже не черная шакалья шерсть, а шипастая антрацитовая чешуя, представляющая непробиваемую броню. Хвост, раскрывшийся на конце острыми лезвиями, нетерпеливо шаркал по полу, высекая искры. — Ты посмел тронуть мою девочку!