Келли взглянула на Скотта, а потом опять на Ника. Ее голубые глаза сверкали, губы были плотно сжаты. Она взяла кружку с дымящимся шоколадом и протянула мальчику.
— Брэд наверху делает домашнее задание — отнеси ему, пожалуйста.
— Но ты же не разрешаешь ему есть наверху.
— Сегодня — исключение, — ответила она резко.
Скотт кивнул и осторожно понес кружку через кухню. Ник посторонился, дав ему дорогу. Он был зол и тоже не хотел, чтобы мальчики слышали их перепалку.
— Отличная игра, сынок.
— Спасибо, папа. Спокойной ночи.
И он ушел. Ник прошел вглубь кухни и остановился возле раковины, где Келли мыла кастрюлю.
— Моего сына выгнали с занятий за драку, а ты даже не нашла нужным мне об этом сообщить? А потом он участвовал в напряженном матче, в то время как у него один глаз почти заплыл. Тебе не приходило в голову, что мне, возможно, захочется об этом знать? Во-первых, его нужно было наказать. Во-вторых, ему, возможно, было опасно участвовать в игре. — «В-третьих, я его отец».
Она вытерла мокрые руки и набрала побольше воздуху в легкие.
— Ник, я отвезла его к врачу, и ему проверили зрение. Доктор сказал, что не видит причин, почему бы Скотт не мог играть, если на нем будет шлем, спущенный на лицо.
— То есть каска?
— Не важно, — огрызнулась она. Ее глаза сверкали. — Либо у нас с тобой будут равные права в воспитании мальчиков, либо мне вообще не следует этим заниматься. Я не желаю исполнять материнские обязанности только в то время, когда тебе по каким-то причинам неудобно быть их отцом.
— Я считаю, что со мной должны советоваться, когда моего сына выгоняют с занятий.
— Я пыталась. Что я должна была делать? Мариновать его в кабинете директора, пока в суде не объявят перерыв? — Она смотрела на него в упор. — А по поводу того, что его выгнали, я сказала ему, что он не будет наказан.
— Но почему, ради всего святого, ты так сделала?
— Может быть, с ним нужно провести беседу. Я его выслушала, я ему поверила. Кстати, он дрался, защищаясь от хулигана. — Келли остановилась, чтобы перевести дыхание.
Гнев Ника испарился, и он почувствовал, что оказался в дурацком положении.
— Келли, я…
— Школьная политика такова, что наказывают обоих участников, без всяких «если» и «но». — Она склонила голову. — Вот так обстоят дела — правосудие вершится без разбирательства.
— Я не знал.
— Но ты и не спрашивал. И еще одно. — Она наставила на него свой указательный палец. — Я позволила ему играть в хоккей с разрешения врача. — После каждого слова она тыкала пальцем в грудь Нику. — Я чувствовала, что ему необходимо отвлечься от неприятностей. Ты видишь в этом какую-то проблему?
— Нет. — Сейчас у него была только одна проблема — принести извинения так, чтобы его самолюбие при этом не пострадало.
Келли пронеслась через кухню и схватила со стола свой кошелек. Покопавшись внутри, она вытащила ключи.
— Мне нужно выйти на свежий воздух.
— Ты слишком взвинчена, чтобы сидеть за рулем.
— Прекрасно, пройдусь пешком. — Она повертела ключи на пальце и бросила их обратно в кошелек.
Когда она уже повернулась, чтобы выйти, Ник схватил ее за руку.
— Ты опять убегаешь. Мы должны все выяснить.
Она взглянула ему в глаза слегка смущенно, но по-прежнему гневно.
— Все и так ясно. И есть много способов бегства, Ник. Например, очень удобно просто отталкивать от себя людей.
Она попыталась вырвать руку, но он сжал ее сильнее. Он не хотел, чтобы она уходила. Однако если он сделает Келли своим равноправным партнером, то без нее уже трудно будет обходиться. А этого он не мог допустить, он не мог рассчитывать ни на кого, кроме себя.
Но он хотел ее. И тут уже невозможно было что-то изменить.
Она тоже его хотела.
Он нагнул голову, но она, на мгновение застыв, быстро отвернулась.
— Не надо.
— Хочешь, скажу, что я остолоп? Хочешь, извинюсь? Хочешь, поцелую? — Он обхватил ее руками за талию и прижал к себе.
— Это нечестная игра.
— А ты знаешь, что, когда ты сильно взволнована, у тебя лицо становится в крапинку?
— Берегись. Твои комплименты могут вскружить мне голову. — Она попыталась отстраниться.
Он приподнял рукой ее подбородок, не давая пошевелиться.
— Ты тоже в этом вполне преуспеваешь. Прекрати дергаться. — Он провел пальцем по ее губам, касаясь их так легко и нежно, как только мог. — Я просто хотел тебе сказать, что очень раскаиваюсь.
— Терпеть не могу, когда ты такой уступчивый. Гнев иногда полезен для души.
— Я знаю для души кое-что получше. И для тела это совсем неплохо. И отличный способ помириться.
Ее обдало жаром, и она обмякла в его руках, будто только гнев и поддерживал ее.
— Почему нас влечет друг к другу только после ссоры?
— Потому что ты — упрямая ирландка, а я — ветреный итальянец. Гремучая смесь.
Она взглянула на него. Тень скользнула по лицу Келли, но она согнала ее, и глаза ее потемнели, как дорогие сапфиры.
— Ник...
Он кинул взгляд поверх ее плеча на дверь ее прежней комнаты. Взяв за руку, он повел ее через кухню.
— Между нами всегда проскакивали искры. Давай я покажу тебе, что такое настоящее пламя.
Келли посыпала сыром тесто, политое соусом. Отерла лоб тыльной стороной ладони и оглядела три пиццы на кухонном столе. Было бы намного проще заказать их, но Скотт попросил, чтобы она сама их приготовила, и она не смогла отказать. С одной стороны, такая просьба ей льстила, а с другой — было страшно подвергать испытанию тот хрупкий мостик, который только-только установился между ними. Кроме того, ей хотелось, чтобы его день рождения удался на славу.
Отворилась задняя дверь, и Ник внес несколько сумок. Когда он ставил их на стол, от напряжения на его запястьях выступили жилы.
— Именинник еще не готов?
— Я не видела его. Он уже столько времени прихорашивается. Мне кажется, он хочет произвести впечатление на Сьерру.
— Мне не верится, что ему уже пятнадцать и он интересуется девочками. Ты хотя бы знаешь, как она выглядит?
Келли покачала головой.
— Она очень мила и вежлива по телефону, но я ее не видела.
— Да. Пойду сверну ковер в гостиной и отодвину к стене диваны, чтобы освободить место для танцев. Может быть, проверить еще магнитофон и записи?
Келли кивнула:
— Нам не нужно неприятных сюрпризов в последнюю минуту.
— В доме, полном подростков, избежать их можно только чудом. — По пути из кухни он легонько щелкнул ее по вздернутому носу.
После его ухода взгляд Келли неохотно остановился на закрытой двери в ее прежнюю комнату. Боль пронзила ее при воспоминании о том, что произошло вчера. Их близость была еще более восхитительной, чем она ожидала. Но потом ее стали одолевать разные мысли, и удовольствие было испорчено.
То, что он овладел ею в бывшей комнате прислуги, стало ей напоминанием, что для нее в этом доме нет места. Ник ни разу не сказал Келли, как он к ней относится. Нет, он был внимательным и заботливым. Он всегда был добр с ней. Но достаточно ли этого?
Эта комната была самым подходящим местом для свидания хозяина с любовницей. Вот кто она, и вот какое место ей определено. Здесь, в этой семье, место жены принадлежит Мери-Элизабет, а не ее бледному подобию.
Она вдруг почувствовала запах его одеколона, примешавшийся к аромату итальянской кухни. Он начал стучать в соседней комнате, и громкий стук отдавался ударной волной у нее в руках. Он волновал ее как мужчина, даже когда его не было рядом в комнате.
В дверях появился Скотт:
— Где папа?
— Передвигает мебель в гостиной.
— Пойду помогу ему.
Келли сняла фартук и одернула пуловер.
Раздался звонок в дверь, и у нее екнуло сердце. Уже идут.
Когда она подоспела к входу, Скотт отворял дверь. Три очень хорошеньких блондиночки стояли на пороге, нервно посмеиваясь.