— Ты и сейчас собак боишься?
— Нет, — ответил Брендон, — собак точно не боюсь.
— Ладно, садись, — Стив махнул рукой на стул напротив, — будем надеяться, что сегодняшняя собачка окажется добросердечной и ничего не скажет про нас своему хозяину. Вдруг она уже вышла на новый виток мутации и пришла к выводу, что доносить нехорошо?
На этот раз оба засмеялись.
Глава 7
Огненная стихия
Весь следующий день моросил дождь, и Стивен слонялся из угла в угол, не зная, чем заняться.
— Ну как это можно жить без телевизора? — не переставал удивляться он. — Вечером хоть на стенку лезь. Прямо как в дремучем лесу.
Он продолжил обследование домика, слазал даже в подвал, как будто надеялся найти телевизор там. И спустя час несолоно хлебавши вернулся в гостиную. Брендон сидел на диване с книгой в руках. Дочитав до конца абзаца, он поднял голову и посмотрел на застывшего в дверях Стивена:
— А что ты любишь смотреть по телевизору?
— Все! — отрапортовал тот.
— Ну, как это — все?
— Да так. Можно, например, в жизни любить все?
— В жизни? — Брендон задумался. — Наверное, нет… Как можно любить зло, насилие, несправедливость? «Возлюби врагов своих…» — для этого надо быть святым.
— Вот я и есть святой… телевизионный!
Брендон усмехнулся:
— Ну, возьми почитай что-нибудь. — Он махнул рукой в сторону шкафчика: — Посмотри, какой здесь выбор — на любой вкус. Я уже кое-что себе отыскал.
— Вряд ли это может заменить телевизор, — с сомнением покачал головой Стивен. — Да я и не очень большой любитель чтения. Вообще, я думаю, человеку надо в жизни прочесть три-четыре хороших книги, и этого будет достаточно.
— И ты их, конечно, уже прочел, — поиздевался Брендон.
— Нет, — покачал головой Стивен. — Можно ведь перечитать горы книг, но так и не найти среди них те, которые были необходимы тебе… Лет пять или шесть назад мне попалась одна…
— Роман?
— Не помню. Я и названия-то не запомнил. Разве это так важно? По-моему, главное — остался ли хоть какой-то след. Там были такие интересные мысли… — произнес Стивен нараспев.
— О чем, например?
— Ну, хотя бы о том, что Бог — это любовь, но обретение Бога иногда бывает мучительным, поэтому любовь — это и муки, и страдания, и потери… И еще: о том, что человек так упорно стремится к бессмертию лишь потому, что не понимает: бессмертие — не синоним счастья и не гарантирует разрешения всех проблем. Стоит ли в таком случае обладать им? И если бы люди вдруг получили бессмертие, то не стало бы оно для них величайшим проклятием?
— Да, интересно, — согласился Брендон. — Но мне такая мысль встречалась неоднократно.
— Зачем об одном и том же читать двадцать раз? Достаточно и одного, — сказал Стивен, подходя к шкафчику. Он поглядел издали на разноцветные переплеты, но даже не стал открывать дверцу. — Нет, неохота. И потом, у меня что-то стало хуже со зрением — вблизи все расплывается.
— Наверное, возрастное? — предположил Брендон.
— Смеешься? Мой отец надел очки, когда ему перевалило за шестьдесят. Нет, мне кажется, это после электричества…
Брендон захлопнул книгу, которую читал, и посмотрел на Стивена:
— Твой отец жив?
Стив взглянул немного удивленно:
— А ты бы должен это знать. В деле есть все сведения обо мне.
— Прости, но я не помню, — признался Брендон.
— Какой же ты тогда профессионал? — поиздевался Стив.
— Я не обязан держать в голове всю подноготную моих клиентов, тем более по окончании процесса.
— Я бы запомнил… — сказал Стивен. — Мой отец умер пять лет назад: упал с лошади, недели две провалялся в постели, но оклематься так и не смог. Ему было семьдесят три.
— А когда ты родился, ему было…
— Пятьдесят.
— А твоя мать?
— Она умерла еще до моего рождения.
— Это что… прикол? — не понял Брендон.
— Это правда, — медленно проговорил Стивен. — У нее были трудные роды. Фельдшер, который их принимал, слишком поздно сообразил, что один он не справится, а когда приехала бригада, моя мать уже умирала. До ближайшей больницы было полчаса езды, и они стали делать кесарево прямо на месте, уже не надеясь, что достанут меня живым. Меня еще не успели вытащить, как моя мать скончалась. Я слышал, мне потом говорили, что ей сделали недостаточную анестезию, и она умерла от болевого шока. Отец хотел убить этого фельдшера, но тот очень быстро смотался, да так далеко, что не найти было и с собаками. А нас у отца к тому времени было четверо: я, сестра — на три года старше меня, и двое братьев — двенадцати и четырнадцати лет. Так что этот недоумок до сих пор ждет возмездия.