- Опишите ее, пожалуйста.
- Худая, в черном платье. Красотой не блещет. Каштановые волосы, темные глаза, не знаю точно, синие или карие.
- Защита может задавать свидетелю вопросы, - объявил прокурор.
С места поднялся молодой человек, который заметно нервничал, - это был назначенный судом защитник Киры Зелас.
- Вы сказали, - начал он, - что у нападавшей были каштановые волосы и темные глаза?
- Да.
- Я прошу обвиняемую встать.
Кира Зелас поднялась со своего места. Скотт и Бах видели ее лишь со спины, но тело Скотта вдруг непроизвольно напряглось. Ее внешность каким-то странным образом изменилась: поношенное черное платье уже больше не болталось на ней, как на вешалке. Часть ее фигуры, которую он мог видеть, показалась ему просто восхитительной.
- Снимите, пожалуйста, вашу шляпку, мисс Зелас, - попросил защитник скрипучим голосом.
У Скотта перехватило дыхание. Густая масса ее волос отливала платиной.
- Как вы сами можете убедиться, господин председатель, цвет волос обвиняемой вовсе не каштановый. И глаза у нее тоже не темные, в чем вы можете убедиться, подойдя ближе. Вы можете подумать, что во время предварительного заключения моя подзащитная обесцветила свои волосы, и поэтому, - он поднял вверх руку, державшую ножницы, - я готов предоставить прядь ее волос на анализ любому химику, которого назначит суд. Пигментация волос совершенно натуральна. А что касается цвета ее глаз, может быть, уважаемый господин прокурор придерживается мнения, что она и их обесцветила?
Он повернулся к разинувшему от удивления рот свидетелю:
- Это именно та самая дама, которую вы видели совершавшей преступление?
Мужчина растерянно огляделся по сторонам и откашлялся.
- Э... э... я не знаю.
- Это была она или не она?
- Нет.
Адвокат рассмеялся:
- Спасибо, вопросов больше не будет. Мисс Зелас, разрешите вас попросить занять свидетельское место.
Движения девушки были мягкими, как у пантеры. Скотт схватил Баха за руку. Это экстравагантное создание с платиновыми волосами, светлыми глазами и алебастровой кожей без сомнения было самой прекрасной женщиной, которую он когда-либо видел.
Защитник продолжал:
- Расскажите своими словами, как все произошло, мисс Зелас.
Девушка начала говорить взволнованным звучным голосом. Скотту с трудом удалось заставить себя сконцентрировать внимание на смысле слов - такое завораживающее действие производил на него звук этого голоса.
- Я как раз выписалась из госпиталя "Гран Мерси" - начала она, - где провела несколько месяцев вследствие тяжелой болезни. Я проходила через парк, как вдруг на меня налетела женщина в черном, сунула мне в руку бумажник и убежала прочь. А минуту спустя меня уже окружила кричащая толпа и... ну вот, в общем-то, и все.
- Вы говорили, что бумажник был пуст? - спросил защитник. - А как же относительно денег, обнаруженных в вашей сумочке, которые уважаемый обвинитель считает похищенными?
- Они принадлежат мне, - ответила девушка. - Там около семисот долларов.
- Это ложь? - прошептал доктор Бах. - Когда она поступила к нам, у нее при себе было два доллара и тридцать три цента.
Скотт растерянно посмотрел на него:
- Вы думаете, что это та самая Кира Зелас, которая лежала в нашей клинике?
- Не знаю. Но если я хоть раз еще прикоснусь к вашей проклятой сыворотке... смотрите! Смотрите, Скотт!
- Что?
- Ее волосы. Поглядите... когда на них падает солнце!..
Скотт присмотрелся внимательнее. Солнечный свет проникал сквозь высокое окно и время от времени, когда Кира Зелас поворачивала голову, падал на ее отливающие металлом волосы. И каждый раз, когда солнечный луч касался волос, они меняли свой цвет с платинового на золотистый. '
В его мозгу вдруг что-то сработало. Объяснение было где-то рядом. Все части мозаики были налицо, но как трудно было сложить их в единое целое. Девушка в больнице и странная реакция ее организма на уколы иглой, та же девушка в зале суда и реакция ее волос на солнечный свет.
- Я непременно должен с ней увидеться, - прошептал доктор Скотт. - Мне необходимо кое-что выяснить!
Защитник в это время как раз завершал свою короткую победоносную речь:
- Я прошу уважаемых членов суда о прекращении дела, поскольку единственный свидетель обвинения не смог даже опознать обвиняемую.
Судья ударил по столу молоточком. На мгновение его взгляд задержался на девушке с удивительными волосами, и он коротко сказал:
- Заявление защиты принято. Дело прекращено!
В зале поднялась суматоха, засверкали вспышки. С необычайной грацией девушка поднялась со свидетельской скамьи и, улыбнувшись в объективы фотоаппаратов, направилась к выходу. Дождавшись, когда она проходила мимо него, Скотт позвал:
- Мисс Зелас!
Та остановилась. Выражение ее светло-серых глаз говорило о том, что она его узнала.
- Доктор Скотт! - раздался ее мелодичный голос. - И вы здесь, доктор Бах!
Это действительно была она. Эта необычайно привлекательная женщина еще совсем недавно была бедной, бесцветной девочкой, лежавшей в изоляторе на пороге смерти. Вблизи Скотт узнал черты ее лица, хотя они каким-то загадочным образом и переменились.
Вместе с ней он протиснулся сквозь толпу фотографов, судебных репортеров и зевак.
- У вас есть пристанище? - спросил он. - Предложение доктора Баха остается в силе.
Кира улыбнулась.
- Я весьма благодарна, - пробормотала она и тут же повернулась к репортерам со словами: - Доктор Бах - мой старинный приятель.
Посреди всеобщей суматохи она сохраняла полное спокойствие, вела себя чрезвычайно хладнокровно.
- Проходите сюда, - сказал Скотт, указывая на боковую дверь, ведущую на улицу. И снова ошарашенно уставился на нее. В ярком свете полуденного солнца кожа девушки не была больше алебастрового цвета, она приобрела персиковый оттенок, словно давно подвергалась действию солнечных лучей. А глаза вдруг стали темно-фиолетовыми. Но более всего Скотта поразил тот факт, что волосы ее, по крайней мере видневшиеся из-под шляпки концы прядей, стали черны, как врата ада.