Тот же от ужаса превратился в соляной столб, и к нему только через несколько минут вернулся дар слова.
– Помилуйте, Дора… коллега, – воскликнул он.
Целовавшиеся отскочили в разны е стороны; Дора была в полном смущении, но Норманн бросился к Гервигу с самыми бурными объятиями.
– Коллега! Тестюшка! Вот и я! Представляюсь вам в качестве зятя!
Если бы новоиспеченный зять свалился с неба прямо на голову Гервига, то последний, вероятно, не имел бы более испуганного и озадаченного вида, чем при этом заявлении. Когда же Дора тоже подбежала к нему и спрятала свою головку у него на груди, он с совершенным отчаянием воскликнул:
– Помилуй, дитя мое, что все это означает? Неужели ты действительно…
– Да, да, она согласна, коллега! – торжествующе прервал его Норманн. – Она согласна на самом деле! Вы этого не понимаете? И я тоже! Но она будет моей во что бы то ни стало!
– Да, папа, тебе уже придется и благословить нас, – со счастливой улыбкой произнесла Дора. – Юлий пришел пешком с вокзала и увидел меня, в саду… и тут… тут он прежде всего пришел ко мне!…
Гервиг был еще слишком поражен, чтобы разыгрывать роль благословляющего отца. Он скорее мог ожидать светопреставления, чем такой помолвки! Его веселая, живая Дора и этот резкий, недоступный человек, чуждый всякой жизнерадостности… нет, это было невозможно. Норманн, вероятно, прочитал все эти мысли по лицу Гервига, и добродушным, шутливым тоном проговорил:
– У вас такой вид, как будто вы с удовольствием открестились бы от такого зятя, как я. Впрочем, я вас вполне понимаю; я ведь ужасно неотесанный парень. Но это сгладится, уверяю вас, как только Дора будет моей женой… посмотрите-ка!
Он провел обеими руками по волосам. „Первобытная грива“ исчезла. Для ее укрощения надо было применять ежедневно целую банку помады, а потому профессор решил пожертвовать этим украшением. С короткими волосами и счастливым выражением раньше столь свирепого лица он казался лет на десять моложе.
– Начало очень многообещающее, – лукаво заявила Дора. – Но в ближайшем будущем вам предстоит самое главное испытание, профессор. В качестве жениха и невесты нам придется делать визиты чуть ли не целому городу.
Сияющее лицо Норманна вытянулось, и он робко произнес:
– Визиты? Разве это необходимо, Дора?
– Да, Юлий, необходимо, – заявила Дора с решительностью невесты, собирающейся захватить в свои руки бразды правления будущего супружества.
Будущий супруг покорно сложил руки и печально произнес:
– Если никак нельзя иначе, то… с Божьей помощью!
Это было, во всяком случае, большое самопожертвование, и оно произвело должное впечатление и на Гервига.
Он посмотрел в умоляющие глаза своей дочери и, протянув руки, воскликнул:
– Мне, по-видимому, тоже не остается ничего другого, как сказать: „Если нельзя никак иначе, то… да благословит вас Бог!“
– Куда же пропал этот Фридель? – воскликнул Норманн, когда церемониал всеобщих объятий был окончен. – Я его отослал, потому что его присутствие при моем разговоре с Дорой было совершенно лишним. Фридель, где ты?
Фридель тотчас же вынырнул из-за кустов в другом конце сада. Он уже успел поздороваться с Дорой, прежде чем оказаться „совершенно лишним“, и теперь подошел к Гервигу, с изумлением смотревшему на него. Правда, Фридель только наполовину исполнил данный ему Норманнов приказ и толстым не стал, но, тем не менее, „слабое, хилое растеньице“ поразительно быстро превратилось в цветущего здорового мальчика.
– Поди сюда, Фридель! Я ведь еще хорошенько не поговорила с тобой, – сказала Дора. – Ну, что ты поделывал зимой? Хорошо ли ты чистил сапоги?
Она бросила задорный взгляд на жениха, но тот сделал вид, что ничего не слышал.
– Я рисовал! – с горящими глазами воскликнул Фридель. – Господин профессор взял другого мальчика чистить сапоги.
– Доктор утверждал, что мальчика еще нужно поберечь, – пробормотал Норманн, видимо смущенный, – и тут Фридель, конечно, начал малевать с утра и до вечера. Ну, а теперь постой, теперь ты здоров и барской жизни настанет конец, так же, как и малеванью. Впрочем, ты можешь поздравить барышню Дору и меня: мы – жених и невеста и скоро поженимся!
– Это я знал еще в Шледорфе, – совершенно спокойно ответил Фридель.
– Ну, в таком случае ты знал больше, чем мы сами, – шутливо сказала Дора.
Однако Фридель, бросив на нее лукавый взгляд, продолжал: