— И сейчас так думаете?
Риченда долго изучала свои руки, лежащие на коленях, а затем пожала плечами.
— Я говорила о прошлом. А вот теперь Бран… О, я снова вернулась к тому же. Вы ведь не хотите говорить перед битвой о графе-предателе? Зачем король послал вас ко мне, Ваша Светлость?
— Частично из-за того, что случилось сегодня, миледи, — ответил он после паузы. — Вы сказали, что знаете причину нашей задержки?
— Обезглавленные тела, насаженные на колья, — сказала она странно звенящим голосом. — Кассанская форма на трупах, причем кровь из ран даже не испачкала одежду, — она посмотрела на него прямо и открыто. — Король послал вас узнать, не мой ли муж сделал это? Вы хотите, чтобы я ответила «да», что мой муж способен на такое? Но вы же знаете, что я много дней нахожусь под королевским надзором и, следовательно, не могу сказать, мой ли муж повинен в этом.
Морган проглотил слюну. Его поразили прямота и пылкость этой женщины.
— Простите меня, миледи, но вы неправильно судите обо мне и о короле. У нас даже в мыслях не было спрашивать вас об этом. Все указывает на то, что ваш муж не планировал предательство заранее, он совершил его внезапно. Человек, который замышляет предательство, не оставляет жену и сына в руках тех, кого предает. Если у вас создалось впечатление, что вас в чем-то подозревают, то приношу извинения. Я не хотел этого.
Риченда долго смотрела на него яркими голубыми глазами, а затем снова перевела взгляд на свои руки. Ее обручальное кольцо тускло мерцало в свете свечи.
— Прошу прощения. Мне не следовало выплескивать свое раздражение на вас. И король тоже не повинен в моем нынешнем положении, — ее голос был тверд, как камень. — А что касается Брана, то я не могу сказать, правы вы или нет. Хочу надеяться, что предательство не было задумано, но… он очень честолюбив и всегда мечтал о большем. Даже наш брак в основном был заключен ради того, чтобы закрепить его права на некоторые земли, иначе эти права были очень сомнительными. Но он очень хороший отец. Он любит Брендана, хотя наши с ним отношения определяются более всего материальными соображениями.
Она помолчала, а затем покачала головой.
— Нет, не так уж все плохо было у нас. Я даже думаю, что он любит меня, по-своему.
— Вы думаете, что вам надо с ним встретиться? — спросил Морган, не желая вдаваться в подробности их семейных отношений.
Риченда пожала плечами.
— Не знаю, милорд. Если он дал согласие на все, что мы видели сегодня, то, что бы я ни сказала, будет иметь для него мало значения. Возможно, он выслушает меня ради спасения Брендана. Так или иначе, все же я хочу сделать попытку, если король позволит.
— Это ненужный риск, миледи.
— Возможно. Но все мы должны играть каждый свою роль. Моя роль — быть женой предателя и бороться за жизнь моего мужа. Конечно, я не жду, что король пожертвует целой армией ради моей безопасности. В любом случае, чем бы все ни кончилось, мы с Бренданом будем женой и сыном предателя, несмотря на исход битвы. Очень неприятно сознавать это, не правда ли?
— Конечно, — пробормотал Морган.
Риченда, облокотившись на шест, посмотрела на него.
— А вы, Ваша Светлость? Что вы хотите выиграть в этой войне? У вас есть все: богатство, могущество, здоровье, милость короля. И все это вы хотите поставить на карту. Ведь, если война будет проиграна, вы тоже погибнете. Венсит не оставит вас в живых. Вы всегда будете угрозой ему.
Морган опустил глаза, внимательно рассматривая пыльные носки своих сапог.
— Не уверен, что могу ответить вам, миледи. Как вам известно, я всю жизнь был мятежником. Я никогда не скрывал своего происхождения. Я первый, пятнадцать лет назад, применил свое могущество, чтобы помочь королю Бриону сохранить трон. С тех пор я часто использовал свое могущество открыто, в надежде на то, что когда-нибудь все Дерини будут так же свободны, как и я. И, однако, во всем этом есть ирония: когда же я, как Дерини, был свободен?
— Но вы же применяли свое могущество?
— Иногда, — пренебрежительно махнул рукой Морган. — И это всегда приносило мне больше неприятностей, чем выгод. Ведь конфликт с архиепископами начался из-за моих действий во время коронации Келсона и событий во время коронации, а также в часовне Святого Торина. Если бы я тогда не вытащил на свет магию, мы бы сейчас спокойно сидели дома, в безопасности.
— Может быть, — усомнилась Риченда, — но если бы все было так, Келсон не стал бы королем. И я очень сомневаюсь, что вы и другие спокойно спали бы в эту ночь, да и в другие ночи тоже.
Морган усмехнулся, а затем нахмурился, заметив, что Риченда серьезна.
— Простите меня, миледи, но я так редко беседую с красивыми женщинами, что не знаю, как себя вести в их присутствии. Многим людям трудно понять, почему я занимаюсь магией. Иногда я сам удивляюсь.
— Почему? Неужели вы стыдитесь этого?
Морган посмотрел на нее с удивлением.
— Нет. Конечно, нет. Если бы мне сейчас пришлось выбирать, я выбрал бы тот же путь. Но так как это невозможно, то вопрос носит чисто академический характер, верно?
— Возможно. Но ведь все решения, которые мы принимаем, всегда основываются на старом опыте, разве не так?
— Ваша логика безупречна, миледи, — неохотно признал Морган. — Но проблема более глубока, чем вы думаете. Мы, Дерини, немного отличаемся от обычных людей, как вы, несомненно, знаете.
— Чем отличаетесь?
Риченда улыбнулась, а затем чуть отвернула голову. Свеча, стоящая позади нее, отчетливо высвечивала ее профиль, как бы выгравированный из золота. Через некоторое время она вновь повернулась к нему, и на ее лице ничего нельзя было прочесть.
— Милорд, можно я вам исповедуюсь?
— Я не свещенник, миледи, — Морган откинулся на спинку стула.
Риченда встала и подошла к нему. Он не мог хорошо рассмотреть выражение ее лица, так как свеча была у нее за спиной.
— Я благодарю Бога и всех Святых, что вы не священник, милорд.
Так как если бы вы были им, я никогда не осмелилась бы сказать то, что хочу сказать. Нас с вами связали крепкие узы. Назовите их как хотите — судьба, воля Бога, предназначение, хотя я думаю, что… О, не смотрите на меня так, милорд.
Морган застыл при первых же ее словах и теперь сидел полностью оглушенный. Ему было трудно поверить в то, что сказала Риченда.
Это было слишком чудесно, слишком невозможно. Он думал, что только в нем клокочут чувства, которые он боялся выпустить наружу. Но оказывается, что и Риченда…
Он отвернулся, стараясь собраться с мыслями.
— Миледи, мы не должны… Я… — он замолчал, а затем начал снова, надеясь найти слова, которые она поймет. — Миледи, много лет назад вы дали клятву другому мужчине. Вы родили ему сына. Этот человек еще жив. Несмотря на все ваши чувства, на ваши с ним отношения, вы все еще… Риченда, я ведь могу убить его завтра. Неужели вам это безразлично?
— Бран — предатель, и он должен умереть. Я это знаю. Я буду оплакивать его смерть. Я буду скорбеть, что ребенок остался без отца. Но если Бог направит ваш меч, — она говорила шепотом, который странно звучал в полутемной палатке, — или ваше могущество, чтобы взять его жизнь, я не возненавижу вас. Как я могу? Вы в моем сердце.
— О Боже, вы не должны этого говорить, — прошептал он, закрывая глаза, чтобы не видеть ее. — Мы не должны, мы не смеем… — он сбился и замолчал, не находя больше слов.
Она взяла его руку в свои и коснулась ее губами.
Морган вздрогнул, а затем заставил себя посмотреть на нее. Риченда взяла и вторую руку. Когда их руки соприкоснулись, между ними вспыхнуло сияние, и их разум стал единым!
Риченда была Дерини — чистокровная Дерини, рожденная от знаменитых лордов древности.
Дерини во всем великолепии, со всем могуществом, со всей гордостью Дерини, настоящего Дерини.
Когда Морган почувствовал единение их разумов, он ощутил такие глубокие и удивительные эмоции, что ему показалось, будто он, наконец, добрался до самых корней своего могущества, что он, наконец, нашел другую часть своего Я, которую не мог найти всю жизнь.