Однажды утром (примерно лет через пятнадцать после возвращения из Штатов), придя в кафе «Дё Маго», где он постоянно завтракал по-холостяцки, Артур удивился, заметив Жетулиу, сидевшего за столиком в глубине зала, под зеркалом, отражавшим его лысый череп с кучерявящимся затылком. Затянутый в помятый и довольно грязный плащ, он как будто дрожал от холода, несмотря на жару в зале. Столик был усеян яичной скорлупой, крошками от сэндвича, остывшими остатками гренков с сыром и тремя кофейничками. Поразительнее всего был его отсутствующий взгляд, потерянный в мыслях, которые ему внушали пустая чашка и очертания обильного завтрака. Артур даже засомневался: неужели этот потерянный человек — Жетулиу, тот Жетулиу, который, как только окажется в общественном месте — кафе, баре, ресторане, театральном фойе, самолете, поезде или на корабле — тотчас высмотрит знакомое лицо и окликнет, чтобы обрушить на него дружеские протесты? Его послушать, так у него везде в мире есть знакомые, и он нигде не окажется один. Даже среди амазонских индейцев, капелька крови которых, возможно, течет в его афро-португальской крови, он нашел бы друга.
— У тебя вид затравленного человека, — сказал Артур, кладя руку на плечо Жетулиу, который вздрогнул, словно проснувшись от кошмара.
— Затравленного? У меня? О, нет… не сейчас, но я никак не могу согреться. Я провел ночь на улице.
— Все еще слоняешься по ночным заведениям!
— Я слонялся по улицам, немного поспал на скамейке в сквере и в первом открывшемся метро, пока не укрылся здесь.
— Неужели дела так плохи?
— Худшее еще впереди. Вон те два парня хотят взять меня за шкирку и выкинуть за дверь. Я не преступил рамок уголовного кодекса, поскольку не заказал спиртного. Они не вызовут «воронок», от которого у меня мурашки по коже. Какая пошлость…
Артур подозвал официанта. Жетулиу опередил заказ:
— Двойной коньяк, пожалуйста.
Потом сказал, повернувшись к Артуру:
— Ты очень вовремя. Без тебя я бы погиб. Да, правда, погиб. Я даже не знал, как мне добраться до Руасси.
Он достал из кармана авиабилет.
— Завтра я женюсь в Гонконге.
— Небритый! С такими синими щеками?
— Мой багаж остался в отеле. Я уже две недели не платил по счетам.
— Значит, уезжаешь налегке!
— Так и начинают жизнь сначала.
Он выпил коньяк залпом. Проняло так сильно, что слезы навернулись на глаза.
— Не знал, что от спиртного плачут, — сказал он со смехом, вытирая глаза бумажной салфеткой.
На его серые щеки вернулись краски. Он снова взял авиабилет, пролистал и убрал в карман.
— Еще сутки — и все изменится. Я женюсь на Мерфи.
— Элизабет?
— Нет, Хелен, ее тетке. Может быть, даже двоюродной бабушке. Семьдесят два года, изысканна, обожает музыку, художница, большая подруга Пикассо. Ее яхта придет за ней в Гонконг, и мы уедем в Малайзию, как только поженимся.
Артур оплатил счет в отеле на улице Кастильоне, забрал багаж и, в довершение торжества, нанял здесь же машину с шофером в ливрее. В аэропорту он помог пройти регистрацию, уплатил за перевес.
— Жизнь — великолепный подарок, сделанный Богом людям, — сказал Жетулиу, когда они немного прошлись прежде чем стать на бегущую дорожку. — Напрасно я предавался отчаянию в эти часы. Я под защитой с самого рождения. В первый раз я усомнился в Нем. Он захотел испытать меня, как Он всегда испытывает лучших своих сыновей. Разумеется, я все тебе верну, как только приеду в Гонконг. Ты предпочитаешь доллары или фунты?
— Я ничего у тебя не прошу.
— Ну нет… я настаиваю.
— Ты лучше скажи мне, счастлива ли Аугуста.
Жетулиу остановился, нахмурив брови.
— Ты злоупотребляешь положением, в котором я нахожусь. Вспомни, что я, хоть и временно, твой должник.
— А что ты скажешь, дорогой должник, если я набью тебе морду, и ты опоздаешь на самолет и не провернешь свое очередное жульничество?
— Ты этого не сделаешь!
Артур тоже так думает. Это не в его стиле, даже если желания ему не занимать.
— Ладно, не сделаю. Но мне нравится напугать тебя на несколько секунд. Это мне с лихвой возмещает счет за отель и в «Дё Маю».
— Как только приеду, вышлю тебе чек. Я не хочу быть тебе обязанным. И на этот раз прощай!
Он шагнул было к бегущей дорожке, которая вела к аэровокзалу. Артур удержал ею за руку так твердо, что Жетулиу покачнулся.
— Прощай, я сказал!
— Не сейчас! Ответь на мой вопрос.
— Ну да: Аугуста совершенно счастлива и слышать о тебе не хочет.