У Сарди, конечно, для нее всегда был столик, и, несмотря на ее маскарад и черные очки, или, возможно, из-за этого переодевания вслед за ней между столиками пробегал шепоток. Да, это в самом деле она, и всем казалось упоительной скромностью, что ей до такой степени нет дела до своей внешности, и что она плевать хотела на дары, положенные в ее колыбельку феями: истинное изящество, семья, прославленная среди американской аристократии, утонченное лицо, талант, проникновенный голос, золотистые глаза и тело, умело поддерживаемое в форме, но с нарочитой стыдливостью скрываемое под чересчур просторной одеждой ослепительно дурного вкуса. Наконец, никто не забыл, что после смерти родителей она унаследовала неплохое состояние, которое не удалось промотать даже в пору ее экстравагантной юности. Артур припоминал статьи, в которых ее превозносили как самую интеллектуальную актрису своего поколения, заглатывавшую прямо с завтрака страницы за страницами «Направляющих идей феноменологии» или «Сущее и ничто». На выборах, разумеется, она агитировала за кандидатов от демократов. Артур был спокоен: на самом деле Элизабет читала только текст своих ролей и, во всяком случае, ничего не поняла бы ни в Гуссерле, ни в политике. Талант избавлял ее от необходимости «светиться» вне театра, а скандал, странности, которые нравились ей в шумную пору дебюта, под конец явно ее утомили. Как и у многих актрис, ее истинный талант заключался в музыкальном голосе, в животном инстинкте, проводившим ее по лабиринту слов лучше, чем это удалось бы тысяче театральных школ. В общем, она, не сознавая того, обладала даром, который плохо себе представляла и которому никто никогда бы ее не научил. Этот дар по-прежнему был хрупким, зависимым от дурной пьесы, к которой она могла без опаски проникнуться жгучим интересом, идя на поводу у своего столь трогательно испорченною вкуса. Одна статья Трумана Капоте в «Ныойоркере» уже создала вокруг нее легенду, под которую она начинала подстраиваться. Артур обнаружил эту метаморфозу в Элизабет и горел желанием посмеяться над ней колко и изящно, в надежде вновь обрести тон их прежних разговоров. Усевшись, она сняла черные очки, извлекла из своей ужасной сумки лорнет и склонилась над меню.
— Ты уже близорука! — воскликнул он.
— Нет. Не совсем. Лорнет — это идея импресарио. В Нью-Йорке я одна (за исключением нескольких прабабушек, которые, впрочем, не играют в театре) пользуюсь лорнетом. Подожди немного, и через полгода, после репортажей в глянцевых журналах, он будет у всех. Тогда я свой выброшу.
— На твоем месте я бы еще завел чихуахуа, который подъедал бы паштет с говяжьей вырезки в моей тарелке и оставлял все прочее, пока ты грызла бы веточку сельдерея. За соседними столиками одни бы падали в обморок от восторга, а другие подзывали метрдотеля, прося выставить тебя из ресторана. Все это закончилось бы пощечинами. А назавтра — какая реклама в «Ванити фэр»!
— Я найму тебя пресс-секретарем.
— Спасибо. Я был бы рад. Но уже поздно.
— Я никогда не понимала, чем ты занимаешься. Поначалу дела как будто шли не слишком гладко. Тебе помогал Жетулиу, так?
— Да, во время летних каникул, пока я не поступил стажером к Янсену и Бруштейну, он предложил мне стать вышибалой в ночном клубе, куда он приходил с Аугустой и друзьями. Его щедрость и сила унижения не знали границ.
Их прервал метрдотель. Для человека, собравшегося перекусить, Элизабет выказала неплохой аппетит. Артур заказал шампанское.
— Вижу, что в финансовом плане дела идут лучше, — заметила она.
— Гораздо лучше.
— Я никогда не понимала, ни что ты изучаешь в Бересфорде, ни кем ты хочешь стать.
— В Бересфорде мне преподавали теорию делового искусства. Практика оказалась более извилистой и менее щепетильной. Скажем так: уже несколько лет я советник пo финансам, то есть некий посредник, ловко лавирующий на границе законности. Но не пугайся: я никого не облапошиваю, в отличие от Жетулиу.
— Он чуть было не обошелся мне дорого. Он стоил мне кое-чего. Не слишком много. Ровно столько, сколько стоило его очарование. Моей тете Хелен он обошелся дороже. Она даже коньки отбросила. Наверно переоценила свои возможности.