Она вскинулась.
– Долго?
– Почти все время. – Я подумал и уточнил: – Практически до сегодняшнего дня. Со смертью Веточки ты примирилась. И, в общем-то, не слишком о ней уже горевала, но тут пошло дело о крупных деньгах… И тогда ты подумала, что этот аргумент вполне может выйти на первый план. Знаешь, мне почему-то кажется, Веточка так никогда бы не сделала.
Все, последний патрон был уложен в сумку, да их и осталось немного. Все тряпки и мелочи. И даже моток клейкой ленты, которым я ни разу так и не воспользовался. А ведь собирался. Но вместо ленты все решили «стволы».
– Да какое право ты имеешь так думать? – вдруг заявила она возмущенно. – Это ведь ты все провернул, ты все устроил…
– Я, кто же спорит?
Я пошел к двери, но остановился и посмотрел на нее еще раз.
– И самое интересное, я на тебя не злюсь. Я теперь знаю, из какой гипотезы вы исходите, когда принимаете подобные решения. Я прочитал это на стене в «Преисподней» – кабаке сатанистов.
– Я помню, – сказала она.
Я не мог вспомнить, рассказывал ли об этой детали, но это было не важно. Она знала, что имелось в виду.
– Так вот что думаю я – мочила, которого приглашают для убийств и окончательных расчетов. Вы не правы. Вы всего лишь предполагаете свою сущность в других людях, а это не так. Видишь ли, помимо оборотной и лицевой частей, есть шар, у которого все стороны одинаковы. И к тому же он состоит из одной-разъединственной поверхности. Таковы люди, по крайней мере, большая их часть.
Я поклонился на церемонный восточный манер и ушел, закинув сумку со своими игрушками за спину. Как после тренировки.