В городе я ехал как приличный гражданин, только не остановился на красный, но и этого никто не заметил. Когда я адаптировался к медленной скорости, то достал свой сотовик. Полагалось доложить Шефу, чтобы он был на подхвате, и, может быть, даже вызвать подкрепление. Удержать банду рэкетиров и множественных убийц в одиночку все-таки могло оказаться не очень легко.
Номер Шефа я набирал, пока проезжал целый квартал. Едва в телефонной трубке послышался знакомый, очень усталый голос, я произнес:
– Это я…
И все… Что-то произошло. Я не мог объяснить сразу, но я стал только слушать, а не говорить.
Вообще-то сотовая связь в Москве зря носит такое название, она настолько плоха, что не заслуживает звания связи вообще. И дело не в цене, по ценам она вполне приближается к мировому стандарту и даже слегка перекрывает его, а вот качество ее такое, что даже голос иногда не разберешь. И все-таки на этот раз было что-то иное.
Голос проходил, но он гудел. А еще в школе все наши спецы по прослушкам твердили – если что-то не то, лучше не рискуй.
В одной из последних ориентировок нас известили, что из Германии завезена очень сложная система, которая почти не дает эффектов на линии и позволяет прослушивать все сотовики, как стандартные линии, только еще лучше.
А стандартные линии у нас слушают все, кому не лень. Были даже совсем курьезные случаи, когда слухачи, получая конфиденциальную информацию, скажем, на депутатов, по служебным каналам, продавали ее мелким шантажистам, чтобы те превратили этот горячий материал в живые деньги. И превращали, и вокруг слухачей кормилась не одна дюжина шакалов… А прослушивание моей линии, наверное, даже не очень дорого стоило. Впрочем, тут я не специалист, вполне могло оказаться, что расценку увеличили, поскольку обо мне идет не очень добрая слава.
Так или иначе, я прошептал измененным голосом только одно слово:
– Жди.
Это значило, что я перезвоню и буду излагать не кодом, что в принципе тоже было возможно, только муторно кодовое послание в уме составлять, да еще за рулем. Значит, оставался другой, дедовский способ – позвонить по чистой линии. И выйти на чистый запасной телефон Шефа, до которого он должен добраться.
Я знал, что он доберется. Хотя, если бы возникла необходимость, я бы мог позвонить и по его сотовику. За то, что он чистый, я мог почти поручиться, потому что каждое утро спецы очень высокой пробы проверяли телефон Шефа и еще кое-кого.
В уме я сделал отметку, что пора их загрузить и моими проблемами. А еще лучше – пусть сделают тотальную чистку аппаратуры и помещений. Если мне ничего не говорят, если приоритет этого дела до сих пор неизвестен, пусть попотеют и в доме Аркадии.
На улице, где стоял дом того, кого я подозревал как Духовного, горел только один фонарь. Почти все окна были темны. И все-таки я не решился проехать по ней.
Нет лучшего наблюдательного пункта, чем дом с темными окнами, который стоит на единственной дороге, ведущей в их сатанинское капище. Посади туда человека с релейной связью, и каждый незваный гость окажется очень горячо принятым.
Я развернулся и поехал по соседней улице, тихонько, вглядываясь чуть не в каждый дом. Сама улица была не длиннее первой.
Внезапно и она кончилась. Дорога уходила в поле, но куда-то вбок. Кроме того, я не был уверен, что уже через сотню метров моя «волжанка» не окажется на засыпанном свежим снегом по ступицу проселке, который в темном поле и не рассмотреть будет.
Я вздохнул с некоторым раздражением. Мне нужна была помощь, а взять ее пока было неоткуда.
Вдруг мне почудилось какое-то шевеление под фонарем. Я присмотрелся. Его производил некий неказистый мужичок в драном зимнем пальтишке из черного синтетического меха. Лет десять назад такие вот синтетические шубейки, делающие каждого похожим на чуть мрачноватого игрушечного медведя, продавались на каждом шагу и народ попроще накупил их в таком количестве, что одно время в любой толпе можно было увидеть этот образец позднекоммунистической мануфактуры.
Мужичок очень насторожился, когда я затормозил около него. Но сначала я проверился, не видно ли меня из окошек дома Духовного. Нет, скорее всего оттуда разглядеть мои маневры было невозможно.
Я вылез и подошел к мужику. Тот вдруг заголосил:
– Нет, начальник, я с тобой не пойду. У меня и документы есть, только жена в дом не пускает.
Я остановился и внимательно посмотрел на него. Испитое, рябое лицо. И пьяное, конечно.
– Не дури, – строго сказал я. – Я по делу.
– Дело? – он обеспокоился еще больше. – Я тут просто стою, меня жена домой не пускает, говорит, пока не протрезвею, не пустит. Вот и стою уже час… Или больше.