Папка наговаривал что-то нехорошее про мать, совершенно безвинное создание, которое он изводил алкоголизмом, пропиванием последних грошей и побоями.
Очнулся мальчик на "Шаболовской". И вовремя, так как попасть на "Баррикадную" предстояло через "Октябрьскую" кольцевую.
Мальчик проверил сохранность зажатого между ног пакета и улыбнулся рекламе над схемой метрополитена. Рыжая такса семенила рядом с хозяином и спрашиала его, выбрал ли он паевой инвестиционный фонд "Альфа-Капитал", гарантирующий безбедную старость всем членам семьи. Мальчик залился краской, так как заметил, что справа от него стоит пожилой человек. Он вскочил и уступил место, сожалея, что не сделал этого раньше.
На "Октябрьской" он вышел и поднялся по эскалатору на переход, в который уже раз повеселившись рыжеволосой дежурной, нараспев наставлявшей пассажиров: "Стойте справа, проходите слева!". "Молодой человек с внешностью Бельмондо! Не грызите в общественном месте семечки!". "Мужчина с черной бородой! Не дышите даме в затылок! Это неприлично! Выпрямитесь, Вам еще до пенсии далеко!". "Девушка в коричневой куртке! Не разговаривайте на объекте повышенной опасности по мобильному! Смотрите под ноги, скоро земля!".
Да и многие другие пассажиры, в том числе "герои минисериала", от души улыбались. Рыжеволосая, вольно или невольно, поднимала людям настроение.
Наверху, у стенда с патриотической периодикой, сидела лохматая дворняга с таким грустным взглядом, что мальчик непроизвольно подошел к ней, опустился на корточки и погладил. Он совсем не боялся собак, и они к нему испытывали ответное теплое чувство. Пес зажмурился и перевернулся на спину, ожидая продолжения дружеской беседы. Но у мальчика не было времени, он щелкнул пса по брюху, встал и быстро спустился по лестнице к поезду.
А пес засеменил за ним! На платформе, как обычно, скопилось множество народа. Состав подошел. Пес, прорываясь к мальчику, угодил под чью-то сумку-тележку и провалился в проем между вагонами. Мальчик бросил пакет и нырнул к нему на помощь. Двери захлопнулись. Мальчик вытолкал собаку наружу. Люди стали кричать машинисту и колотить по стеклам, но поезд тронулся.
***
Лохматый подошел к пакету с гостинцами бабушке и обнюхал его.
МАМА
Она села на тумбочку и одела "Прощай, молодость". Ей подходили эти старомодные войлочные сапоги, удобно сидящие на больных ногах. Встала, надела любимое ветхое зеленое пальтишко, взяла палочку и вышла за дверь.
С полминуты она размышляла, а не спуститься ли по лестнице? Нет, надо трезво оценивать свои силы. Шестой этаж - не третий, а восемьдесят три - не семьдесят пять.
***
Говорят, что человек резко сдает после восьмидесяти. Не знаю, не пробовал (и доведется ли?). Если так происходит, то причина, как мне представляется, лежит в запрограмированности человека на определенное количество лет. Я не имею в виду внезапно поражающие болезни, от них никто не застрахован. Речь идет о том, что нам с детства внушают страх перед возрастом.
"Бабушке скоро шестьдесят, - елейничает мать с десятилетним сынишкой, - она старенькая, надо ее слушаться и помогать".
"Твой дедушка умер в шестьдесят пять, а ведь мого бы еще пожить".
Семьдесят пять? Мда-а-а...
Восемьдесят? Ух-х-х...
(Когда-то и сорок считались критическими.)
Словом, мы всю жизнь трепещим перед годами. Да еще эти глупейшие исследования о средней продолжительности жизни. В России она составляет, дескать, у мужчин - 59, а у женщин - 65 лет.
Я разговорился как-то в разухабистой народной забегаловке под названием "Второе дыхание", что у метро "Новокузнецкая", с одним товарищем. Стоит он за столом напротив меня, понурый такой, перед ним - "сто пятьдесят с прицепом" (для несведущих - сто пятьдесят граммов водки плюс кружка пива) и канапе с сельдью.
Чокнулись с ним пластиковыми стаканчиками, накатили и спрашиваю дежурное: "Как настроение?".
"Хреновое. Позавчера стукнуло 58, а наш мужик живет 59, так что скоро помирать".
"А чего болит?".
"Да нет, ничего особенно не болит, так, по мелочам".
"А тогда зачем помирать?".
"Так нам ведь говорят, что мужик в России живет в среднем 59 лет".
После третьего захода передумал он помирать через год. Потому как выпил. А протрезвеет, и опять тягостные мысли в голову полезут.
Я бы запретил все эти цифири о средней продолжительности жизни. Человек проживет столько, сколько ему отпущено Богом. Может и сто прожить, и сто двадцать, а когда полностью освободится от страха перед Жизнью и Смертью, то и двести накрутит.
(В любом случае, нечего пугать нас этой самой "средней...".)
***
Мама всю жизнь проработала врачом-педиатром в районной поликлинике на Смольной улице (метро "Речной вокзал"). Вспоминаю, как я, подросток, ждал четверга, чтобы прибежать к ней на "грудничковый день". Эти беззащитные, улыбающиеся и плачущие существа вызывали (и вызывают) у меня бурю эмоций! Я вижу в них истинный Свет Жизни. В детишках до годика - лицо Природы, дух Вселенной. С года до пяти происходит адаптация к реальности, а с шести до семи - вхождение в нее. (Недаром в школу принято отдавать именно с этого возраста.)
С семи лет дети становятся тем, кем создал их Всевышний, - людьми, обычными человеками со всеми присущими им достоинствами и пороками.
Да, детям положено взрослеть, но для родителей они были, есть и останутся детьми.
Наберите в поисковой системе "Яндекс" "Дети" и получите 238 миллионов страниц! "Дети" расположились сразу вслед за "Жизнью" (265 миллионов), опережая такого монстра, как "Деньги" (217 миллионов).
Цифры изменчивы, но принципиального изменения соотношения не произойдет. Это закон Природы, его не отменишь.
(Одно время тоже подумывал стать, как и мама, детским врачом, но судьба распорядилась по-иному.)
Дети обожали своего доктора.
"А когда наша тетя Нина придет?" - спрашивали они родителей, укутавшись в одеяло и мечтая как можно дольше не ходить в школу.
Мама лечила внучку маршала Георгия Жукова. Он разговаривал с ней.
"Какой умный и простой человек. Столько испытал, и ни капли зазнайства".
А какого лешего четырежды Герою "распускать перья?". Нина Агамирова - такой же фронтовик, медсестра в военном госпитале, ассистент хирурга. Вам не надо объяснять, что представлял собой фронтовой госпиталь времен Великой Отечественной, и кого в него доставляли? А уж командующему фронтами тем более.
Она так и не стала хирургом. Насмотрелась.
***
Ее любили все. Нет, что я такое говорю. Так не бывает, чтобы "все". Правильно - многие, или даже очень многие.
Я не помню, чтобы она сказала о ком-то худого слова. Про нее говорили. Одна наша бакинская родственница выразилась так:
"Подумаешь, врач. Чушка она, а не врач".
"Чушка" на бакинском сленге - что-то наподобие глупого, малограмотного, неряшливого человека. И это о ней, прошедшей суровую военную годину, закончившую мединститут, воспитавшую троих детей, образцово хозяйственную, пунктуальную и чистоплотную.
И это было сказано после трехмесячного проживания в нашей квартире, в спальной родителей (они всегда уступали гостям свою кровать и укладывались на полу в столовой). И это сказала дама с шестью классами образования, торгующая в бакинской будке газированной водой.
Мама, когда "добрый" человек донес до нее сию характеристику, спросила: "А правда ли она так сказала? Ты не преувеличиваешь? И зачем ты мне это говоришь? Ну, а даже если и сказала, то, может быть, сгоряча, не подумав? Не придавай значения".
А вот еще, помню, был случай. Понаехала к нам орава какой-то деревенской родни, пожили-покушали с месячишко, а потом ее предводительница с пирамидообразным носом и прокурорским взглядом тихонечко, на всю Красноармейскую улицу, прошептала на местном диалекте своему тридцатипятилетнему сынульке.