"Арсенальным"-то я разжился, да еще прикупил для куража, по совету закадычного друга, старого матроса Димона, чекушку "Хортицы", только до хаты так и не дополз. Огибая "Перекресток", я намеревался притулиться на лестнице черного входа, и тут наткнулся на него. Поначалу мной овладело раздражение - какой-то дед занял мое место. Я отошел метров на двадцать, поставил пакет на травку, откупорил "Арсенальное" и махом опустошил его. Затем зажевал это дело "полосатиком" и уже хотел было двигать дальше, но вдруг бросил взгляд в его сторону и меня передернуло: "Старик и пиво!". Я подошел к нему.
***
Когда ему было шесть лет, отец укокошил матушку. Это случилось рано утром. Родители, как обычно, начали день с грандиозного скандала. Матушка попрекала отца в том, что он не способен содержать семью "как положено", хотя тот старался и отчаянно вкалывал на ЗИЛе. Что бы он не делал - жене все было не так. И вот в один страшный момент их комнатушка в сталинской коммуналке обагрилась кровью. Отца осудили на двенацать лет. На зоне и помер от туберкулеза.
***
Он воспитывался в детдоме. Выучился в профтехучилище на токаря и оформился на тот же ЗИЛ. Женился по большой любви. Через год родился сын. Советское государство еще имело остатки совести - комнату в коммунальной квартире ему вернули, и семья перебралась из общежития пусть в тесное, но отчасти свое жилье.
По выходным токарь шестого разряда облачался в робу строителя зиловского общежития, и еще через три года за ударный бесплатно-патриотический труд на благо предприятия оно выделило ему двухкомнатную квартиру в новостройках Ясенево.
Казалось, живи да радуйся! Но счастья не было. После рождения второго пацана супругу словно подменили - она вела себя по отношению к нему в точности, как и мать к отцу - постоянные беспочвенные упреки, переходящие в истерики. Все его попытки выправить положение оказывались бесплодными. Однажды начальство предложило ему длительную командировку на американский завод с возможностью отлично подзаработать, но жена выразила свое категорическое несогласие, которое, впрочем, она изъявляла по любому поводу. Так спустя многие годы она же поставила ему это в вину! Что это, дескать, за мужик, коли не настоял на своем?
За что бы он ни брался - все было не так. В понимании "любящей" половины. Клеит обои - криво клеит! Ремонтирует унитаз - он пуще прежнего течет. Купил диван? Без ее ведома? Пусть возьмет и выбросит это уродство на помойку - большей безвкусицы днем с огнем не сыщешь! Разжился по большому блату "Жигулями"? Вот и катайся сам на этом уродливом красном кирпиче.
***
Старик глотнул пивка. Пес дружелюбно вильнул хвостом-кисточкой и приготовился слушать дальше. Я извлек из пакета "Хортицу", два пластиковых стаканчика и плавленый сырок.
***
Однажды он приволок домой бездомного щенка, выброшенного на улицу "сердобольными" хозяевами. Благоверная ухватила пса за шкирку, да и выкинула в окошко с десятого этажа.
***
Старик выразительно посмотрел на меня, и я оприходовал пластиковую посудину, а "Волну" нарезал на шесть равных долек, чтобы хватило на три приема.
***
Взялся он выбросить мусор. Вытащил из ведра пакет, а тот был дырявый и потек, так как "домовитая хозяюшка" оприходовала его гнилыми помидорами. Она пришла в ярость, вырвала из рук поклажу, вывалила ее содержимое "любимому" на котелок и припечатала сверху разделочной доской.
***
Пес почесал за ухом, и я освежил пластиковую посудину. Старик произнес загадочный тост: "За любовь!".
***
- А есть ли она, Любовь? - спросил он меня. - Я вот женат почти полвека, а так и не понял - на кой черт мне все это нужно? Дети, внуки - понятное дело. Уверяют, что смысл жизни именно в них, в продолжении, так сказать, рода. Только я от потомства ничего хорошего не видел. Сживают меня со свету, и не скрывают этого. В квартире - восемь человек. Мы с женой, двое сыновей с невестками, и у каждого по внуку. Я сплю на кухне, а в шесть утра меня гонят с нее. На работу собираются.
"Ты еще не окочурился, паскуда сволочная? Как ты всех достал своим присутствием!" - это старшой так будит меня. Иду на балкон. Зимой напяливаю тулуп с шапкой и стою там, пока не уйдут. Да я вот и сейчас домой, как видишь, не спешу. Потому как нет у меня дома. Жена? Она с годами осатанела, словно троекратно избранный по партийному списку депутат Государевой Думки!
"Когда же ты, наконец, сдохнешь?" - это у нее вместо "доброго утра".
"Пошел вон на кухню, паразит недорезанный!" - это вроде как "спокойной ночи".
***
- Люблю я ее, понимаешь? И многое в молодости прощал.
***
В один момент благоверная загуляла. Перетерпел. Потом запила. Он во всем винил себя. В том, что в постели не Делон, зарабатывает (по ее меркам) курам на смех, и вообще неудачник.
"Вот у соседок мужья...". "А у подружек мужики...". "А у меня отец был...". "Да я могла бы найти вместо такого урода, как ты...".
***
Глоток "Хортицы". Долька "Волны". Еще глоток. Еще долька. Чекушке кердык.
***
- Люблю я ее, понимаешь? И детей люблю больше жизни, и внучат. Сейчас зайду в квартиру, услышу от бабы привычное "Не отдал копыта по дороге, козел поганый?!", и пойду с ребятишками гулять. Они еще маленькие, не обучены пока что оскорблять человека. А вот за угощение спасибо. "Хортица" под пиво - самое оно.
Старик добил свой "Красный Восток" и, кряхтя, поднялся.
- А как ты разумеешь, Ад есть? И что в нем нового я увижу? Чертей? Они у меня и так под боком. Мучения в котлах с кипящей смолой? Ну, положим, этого я еще не испытывал. Хотя, если разобраться...
***
Старик побрел, что-то бормоча под нос. Колли-такс семенил рядом и вилял хвостом. Ему было хорошо рядом с хозяином.
СТАРУШКА В ОЧЕРЕДИ
Она стояла в очереди у фруктово-овощного уличного киоска сразу за мной, а позади нее никого не было. На вид ей было лет восемьдесят, наверное. Я пропел продавщице-гулливерше Алене (в окошке всегда просматривалось лишь ее мощное бедро) "кило репчатого лука, яблок, три лимона" и еще что-то продуктоемкое. В этот момент старушка почесала указательным пальцем мой локоть и спросила.
- А почему Вы не берете редьку?
- Редьку? - вскинул я остатки бровей? - Жена не заказывала.
- Кушайте редьку, сынок, обязательно кушайте. Мы в войну ею спасалися. Это сегодня все страсть как избалованы. - Она поправила потертый желтый шарфик. - Апельсины, яблоки, бананы. Да пользительнее и вкуснее редьки ничего нету!
- С Вас двести пятьдесят рублей!
Гулливерша Алена скрючилась в три погибели и расплылась в голливудской улыбке, обнажив мраморные зубы. Год назад выпускница Московского педагогического государственного университета познакомилась в кафе "Аист", раскинувшим свои хмельные сети у метро "Китай-город", с бакинцем Вагифом - крупным деятелем Петровско-Разумовского рынка. Он пообещал ей хлебное место торговки просроченным мясом, если только она приведет свою ротовую полость в состояние повышенной боеготовности. Девушка слово сдержала, но ее несостоявшегося покровителя успели за это время укокошить конкуренты.
Я протянул три сотенные и победоносно рявкнул.
- На сдачу - редьку!
А когда обернулся, то старушки и след простыл.
СТАРУШКА В "ПЕРЕКРЕСТКЕ"
Она стояла возле полок с молочными продуктами и напряженно размышляла. За решеткой ее тележки гордо томились четвертинка "Дарницкого", помидор, два свежих огурца и четыре головки репчатого лука. Я с уже набитым багажом примостился сзади, чтобы посмотреть на развитие событий.