— Мирон, Лиза! Да вы чего, а?!
— Ты что, не понял, что мы — не выберемся отсюда! — выкрикнул Мирон. — Нас всех убьют! Вот эти кости… Мы тоже умрём!
— Надо было не дурить, а помогать мне, — отрезал Вадим.
Он сел рядом с Лизой, косясь на неё, не понимая, как утешить.
Помассировал шею. В голове прояснилось, но странное ощущение, что он не может дышать, всё никак не отпускало.
— Кости надо было кидать! Чтобы все вместе! — повторил он сердито.
— Больше-то нас не станет! — выкрикнул Мирон. — Илья — это ж мазохист! Ему же нравится, когда его убивают! Спортивный интерес!
Вадим посмотрел на поникшие плечи Ильи.
— Думаешь, нравится?
— Ну а как ещё?! — истерически взвизгнул Мирон. — Мы же из-за него все погибли и… — Окончание фразы он сжевал.
— Вроде же, это только я погиб? — удивился Вадим.
— В этот раз всё было не так, — помотал головой Мирон. — Одного ты убил, а второй… Он двинул на нас. В общем… мы все. Илья в этот раз — последний. Для разно… — Он запнулся и замолчал.
— Больно было? — спросил Вадим.
— Не помню. Похоже, я раньше вырубился, чем он меня ударил. Лиза, вон, ревёт — наверное, больно.
— Я не… — всхлипнула Лиза. — Я не смогла! Кидать! Кости страшные!
— У неё истерика началась, когда я сунул ей череп. Она завизжала и в ступор… И всё так быстро. А Илья… Гад он. Он кидал немного… Попал даже. Если бы он кидал… Гад!
На Илью Мирон не смотрел, делая вид, что того вообще нет.
— Ты не перегибай палку, — нахмурился Вадим. — Запер нас здесь не Илья. Никто не виноват. И не может быть виноват. Мы сюда не напрашивались, понял?!
Голос сорвался, и Вадим закашлялся, замолчал.
В горле скребло, на глаза наворачивалась какая-то влажная муть. Надо было как-то собраться с мыслями. Времени на раскачку — ёк.
Лиза всё ревела, как водопад. И дрожала. Куртку она где-то посеяла, худые плечи посерели от холода.
Бабушка говорила Вадиму: чем дольше ребёнок плачет, тем труднее его успокоить. Ведь Лиза — они же младше, она же совсем ещё маленькая…
— Лиза, ты это… бросай реветь? — Вадим не умел утешать, и вышло резко и грубо. — Кидать надо тебе, раз Илья не хочет! Надо как-то смочь. Заставить себя. Табло видела? Они опять придут. Надо, чтобы ты смогла кидать, понимаешь?
Лиза промычала что-то неразборчивое, вытирая слёзы. Она вся тряслась. И руки у неё — тоже тряслись.
Как она будет кидать?
— Ей-то хорошо. Мир оказался такой, как она и думала: я умру, все умрут, — сквозь зубы пошутил Мирон.
Вадим не проникся. Он изучал понурые плечи Ильи.
С ним-то что делать? Послать его на фиг, и самим?
— Илья, иди к нам! — позвал Вадим. — Я понял: бола кидать будешь ты. А Мирон будет тебя держать, чтобы ты не упал. Тебе надо захлестнуть урода за ногу и дёрнуть!
Илья неуверенно заёрзал, привстал, сел.
Вадим понял, что он боится. Такой здоровенный, а трусит посмотреть на хлипкого Мирона, обозвавшего его гадом.
— Ну иди же! — заорал Вадим. — Мирон, скажи ему! — И показал Мирону кулак.
— Иди, — выдохнул Мирон. — Подыхать — так вместе!
Илья поднялся, подошёл, пряча глаза, сел, свесив голову.
Вадим ощутил, что его колотит, пошарил глазами и увидел давнишнюю куртку. Она опять лежала, торча рукавом из вороха других тряпок. Примерно там, где Вадим её уже откапывал.
Наклонился, дёрнул — точно она!
Вадим вытащил куртку из кучи тряпья, сунул руки в рукава, и только потом заметил, что Лиза дрожит и от холода тоже.
Вздохнул.
— Лиза, я куртку нашёл, ты же замёрзла? — спросил он.
Потом с сожалением стащил куртку с плеч, на автомате обшарил карманы, обнаружил пуговицу, что прошлый раз сунул к себе в штаны. Вздрогнул.
Почесал в затылке. Оглянулся — бола исчезло, тряпичные обрезки, которых Лиза накидала приличную кучку — тоже.
— Лиза! — заорал Вадим, осенённый догадкой, и бросил на колени девочки пуговицу. — Черепа — не настоящие! Видишь!
— Что это? — непонимающе всхлипнула она.
— Я уже брал эту куртку! И карманы обшаривал! Ну, привычка у меня такая. Бабушка ругает. Вот! Там пуговица была в кармане! А теперь — она опять там! Куртка — не настоящая, понимаешь? Она исчезла и появилась снова. С пуговицей! Понимаешь? И верёвки пропали! Значит, тут всё — фальшивое. И черепа — тоже! Это игра! Все вещи — восстанавливаются!
— Я щас, — сказал Мирон.
Он встал, взял у Вадима куртку, долго изучал — вертел, щупал. Наконец подошёл к Лизе, накрыл её курткой. Сел рядом. Обнял.