- Да, выставка показалась мне удивительно удачной, - немного рассеянно кивнул Эдвард Аккенро: ему не хотелось, чтобы Мальвина участвовала в разговоре с госпожой Рэс-Ареваль, потому что это связывало его, Эдварда, а значит, ему не хотелось, чтобы Мальвина вообще сидела с ними в гостиной, - однако госпожа Рэс-Ареваль, я полагаю, приехала говорить о делах?
- Верно, - ответила Гвендолен, внезапно почувствовав себя сообщницей Эдварда Аккенро, что ей совершенно не понравилось, - я хотела поговорить с вами наедине, потому что дело это, как мне кажется, касается только нас двоих, но никак не мэра, который, к несчастью, присутствовал при нашем утреннем разговоре.
- Я пойду к себе, Эдвард, - Мальвина поставила на стол свою чашку, еще раз убедилась, что дети во дворе, - было очень приятно познакомиться, госпожа Рэс-Ареваль.
Когда Мальвина ушла, господин Аккенро повернулся к Гвендолен и сказал:
- Я не уверен, госпожа Рэс-Ареваль, что причина вашего визита ясна мне, и потому я буду искренне благодарен вам, если вы мне ее раскроете.
Гвендолен рассмеялась:
- Утром вы не показались мне столь манерным, господин Аккенро, скорее уж ваш мэр, господин Хорн, но не вы. Что произошло? Почему вы вдруг так изменились?
- Утром, госпожа Рэс-Ареваль, вы, - в тон ей ответил Эдвард Аккенро, - не позволяли себе то, что позволяете сейчас. Впрочем, сомневаюсь, что вы приехали сюда только для того чтобы познакомиться с моей женой и обменяться со мной несколькими колкими фразами. Я угадал?
- Почти, господин Аккенро, - Гвендолен обернулась и посмотрела в окно, - зачем, если позволите спросить, госпожа Аккенро все время подходила к окну?
- Она беспокоится о детях, госпожа Рэс-Ареваль: они строили во дворе снежный дом, мне кажется вполне разумным то, что моя жена следила за ними, - холодно ответил Эдвард Аккенро, его взгляд сделался рассеянным: этот нелепый вопрос убедил его, что никакого срочного дела у госпожи Рэс-Ареваль к нему не было.
- Я видела его. Этот снежный дом. Дети постоянно занимаются глупостями, не так ли?
Эдварду Аккенро стало скучно, длить эту бесполезную пикировку он не собирался:
- Не мои дети, во всяком случае, госпожа Рэс-Ареваль. Однако зачем вы приехали? Вы сказали, что хотели бы поговорить со мной наедине. О чем? Собственно, если все будет зависеть от меня, то я ни в коем случае не стану препятствовать торжеству справедливости. Вам скорее с господином Хорном следует поговорить наедине.
- Мне приятно слышать, господин Аккенро, что вы ни в коем случае, - Гвендолен выделила эти слова, - не будете препятствовать... как вы сказали: торжеству справедливости?.. однако позвольте не поверить вам. Я сомневаюсь, что вы так легко, как говорите, откажетесь от парка, а если не вы, то ваш город, господин Аккенро.
- Хорошо, - нетерпеливо произнес Эдвард Аккенро, - вы сомневаетесь в моих словах. Что дальше? Госпожа Рэс-Ареваль, я не понимаю, зачем вы здесь, зачем мы ведем этот нелепый разговор?
- Мне, господин Аккенро, - не торопясь ответила Гвендолен, - показалось любопытным посмотреть на ваш дом, на вашу семью. Видите, я честно отвечаю.
- Вижу, что вы говорите глупости, госпожа Рэс-Ареваль, - нетерпение в голосе Эдварда все усиливалось, - а потому вынужден сообщить вам, что ровно через десять минут я уезжаю в Архитектурный комитет на встречу гораздо более важную, чем получилась у нас.
Гвендолен поправила шляпку и поднялась:
- Что ж, господин Аккенро, в таком случае позвольте мне попрощаться с вами.
- Не буду возражать против этого, госпожа Рэс-Ареваль, - пожал плечами Эдвард, уже не стараясь скрыть свое раздражение, - я провожу вас.
Они вышли в прихожую, Эдвард помог гостье надеть ее теплый плащ:
- Дорогу до кареты, я думаю, смогу найти сама, благодарю вас.
Когда она ушла, Эдвард решил вернуться к себе в кабинет, но времени на отдых уже не оставалось: пора было ехать в Архитектурный комитет на встречу с господином Фольссенроггом.
Часть третья
Из окна своей комнаты Мальвина Аккенро видела, что карета Гвендолен отъехала от их дома. Визит ее показался Мальвине странным, и госпожа Аккенро не ошиблась, предположив, что и Эдвард также не понимал, зачем госпоже Рэс-Ареваль вдруг понадобилось появляться у них дома. Все то время, пока ее муж говорил с гостьей, Мальвина беспокойно ходила по комнате, иногда останавливалась у окна, иногда выглядывала за дверь - комната ее была угловой и из-за двери была видна та часть гостиной, которую занимали Эдвард и Гвендолен. Но мысли о муже и гостье мало занимали ее, гораздо больше Мальвина беспокоилась из-за Герберта и Иветты, оказавшихся вдвоем в комнате. Эдвард посмеялся бы над ее страхами, она не сомневалась в этом, а если бы страхи ее подтвердились, то он выгнал бы и ее, и детей, но Мальвина не могла поделиться с мужем своими мыслями, потому что он посмеялся бы над ними, посмеялся - получался замкнутый круг, и Мальвина не видела из него выхода. Оставалось одно: следить самой, но в то же время делать так, чтобы муж не замечал, что она следит за детьми - впрочем, так и получалось: Эдвард почти не замечал ее, редко обращал внимание на детей, считая, что им вполне достаточно внимания матери, няни, а для Герберта - еще и школьных учителей. Когда Мальвина увидела, что Гвендолен Рэс-Ареваль, наконец, уехала, она решилась выйти из своей комнаты, чтобы проверить, чем заняты дети. Все-таки отсутствие няни очень утомляло. Комнаты детей - одна общая и две спальни - находились на другом конце коридора, у самой лестницы. Мальвина, стараясь ступать неслышно и вообще быть как можно более незаметной, прошла коридор, но у лестницы столкнулась с мужем, который шел к себе в кабинет.