Снег, - вернее его слабое подобие: настоящего снега в этом городе не бывало, - последний раз выпадал месяц назад и давно уже сошел. Было холодно, но не настолько, чтобы отбить у гуляющих желание есть вкуснейшее рождественское мороженое, которое повсюду продавали в красных коробочках с пестрыми полосками.
Дом директора находился совсем рядом с парком: в десяти минутах неспешной ходьбы; у господина Фольссенрогга после удачно выполненной работы улучшилось настроение, и всеобщая праздничная суета постепенно стала увлекать и его: он решил прогуляться до дома директора, а по пути купить мороженого для его детей. Господин Фольссенрогг слышал, что сын директора совсем недавно приехал из школы на первые свои рождественские каникулы, а потому какой-нибудь маленький подарок пришелся бы весьма кстати.
Отпустив рабочих, господин Фольссенрогг купил лучшего мороженого и шоколадных конфет для директора и его супруги, не без труда выбрался из парка и направился к дому Аккенро - это была фамилия директора. Шел он не торопясь, именно тем шагом, которым до дома директора можно было дойти за десять минут. Надо сказать, что у господина Фольссенрогга имелись свои, исключительно секретные причины желать, чтобы выставка открылась точно в тот день, в какой планировалось, и по дороге к дому директора Аккенро он в сотый раз обдумывал предстоящую выставку и чувствовал, что завтра, когда она откроется, он почувствует себя скромным художником Ф. Никке, а вовсе не грозным господином Фольссенроггом, каким он был все эти дни, пока шли ремонтные работы. Десять минут, отсчитанные неторопливыми шагами, все же пролетели быстро, и господин Фольссенрогг оказался у ворот дома директора парка - первый раз за два месяца работы с Эдвардом Аккенро.
Его приняли с радушием, которого он не ожидал ни от самого директора, ни от его супруги.
- Мой муж пока занят, думаю, мы успеем выпить чаю, пока он освободится. Вы, наверное, замерзли, господин Фольссенрогг? - участливо спросила Мальвина Аккенро, когда гость вошел в гостиную.
- Нет, совсем нет, благодарю вас, но от чая не откажусь, - ответил он, - я слышал, что ваш сын приехал на каникулы, решил принести ему и вашей дочери какой-нибудь подарок. Я остановил свой выбор на мороженом. Не по погоде, но ведь в доме тепло, а дети всегда любят мороженое. Для вас, госпожа Аккенро, и господина директора я принес конфеты.
Улыбка госпожи Аккенро при упоминании детей стала натянутой:
- Благодарю вас.
Она вызвала горничную и велела принести чай ей и господину Фольссенроггу, а потом позвать детей.
Они были близнецами: мальчик и девочка. Мальвина Аккенро едва не умерла при родах, потом долго поправлялась, и потому воспитанием детей занимались няни. Отношение Мальвины к Герберту и Иветте было каким-то неестественным: она как будто боялась своих детей, боялась их непредсказуемости, их веселости, их игр; собственные дети казались ей чужаками и причем странными, не совсем нормальными чужаками, от которых следовало бы держаться подальше, но они были её детьми... и Мальвина стойко пыталась казаться любящей матерью. Получалось это у нее более или менее неубедительно. Впрочем, этот страх сделал Мальвину внимательной к поведению детей. Она прекрасно знала их привычки и всегда чувствовала малейшие изменения их настроения.
Сын директора Аккенро действительно всего два дня назад приехал на каникулы. Это был первый год его учения в закрытой школе, расположенной недалеко от столицы, в нескольких днях езды от города. Мальчик на удивление сильно изменился за эти полгода: он стал серьезнее и молчаливее; Эдвард Аккенро, его отец, поговорив с сыном, пришел к выводу, что Герберт сделался очень скрытным: на многие вопросы мальчик отвечал очень кратко, часто отговаривался общими словами или просто отмалчивался; Мальвина, понаблюдав за сыном, поняла: он что-то замышляет, а хорошо подумав, догадалась, к своему ужасу, что именно. Мужу она решила ничего не говорить о своей догадке: тот бы просто выгнал Герберта, а вместе с ним и жену, так воспитавшую сына. Мальвина хорошо знала Эдварда и понимала, что в решении этой неожиданно возникшей и престранной проблемы муж ей не помощник.
И теперь, когда она оказалась в столь двусмысленной ситуации, к ней пришел этот Фольссенрогг и принес Герберту и Иветте мороженое на Рождество.
- Что-то они не торопятся, - медленно произнесла Мальвина после минуты молчаливого ожидания. Принесли чай, но Мальвина не прикоснулась к своей чашке; она сидела в кресле, стоящем справа от дивана, где расположился гость. Её зеленые глаза в вечернем свете становились серыми; светло-русые волосы были убраны в высокую прическу, из которой вполне симметрично выбивалось несколько прядей. Она сидела очень прямо, не касаясь спинки кресла. Красивые узкие руки спокойно лежали на коленях. Но она не была спокойна, отметил про себя господин Фольссенрогг. Услышав слова Мальвины, он покачал головой и сказал: