- Заигрались во что-нибудь, наверное. Дети все-таки. А чай у вас удивительно вкусный, я давно не пробовал ничего подобного.
Госпожа Аккенро в ответ только рассеянно кивнула.
Герберт и Иветта ни во что не играли: они сидели на низком широком подоконнике, спрятавшись за тяжелыми темно-синими шторами, которые они старательно задернули. В комнате было темно. Дети потушили все свечи, чей дрожащий красновато-золотой свет всегда пугал Герберта. С самого детства мальчик не мог находиться в комнате со свечами, он предпочитал полную темноту. Это был уже третий вечер, который Герберт проводил дома, но до сих пор у брата с сестрой не было возможности остаться вдвоем и поговорить: почти всегда рядом находилась мать, а если Мальвина принимала гостей, то за детьми приглядывала их старая няня, которая этим утром - на счастье детей - уехала к дочери и должна была вернуться только после Нового года.
Лицо Иветты было хмурым. Она без конца заплетала и расплетала косичку из нескольких, падавших на лоб, прядей темных, как у отца, волос. Герберт выглядел растерянным. Он, неуверенно, запинаясь на каждом слове, что-то рассказывал сестре, казалось, он в чем-то провинился перед ней и теперь изо всех сил старался словами заглушить чувство вины, но было очевидно, что получалось это у него плохо: говорил он не глядя на сестру, постоянно заправлял за ухо прядь волос, которая ему совсем не мешала, никак не мог удобно устроиться на подоконнике. Некоторое время Иветта слушала, не перебивая, но потом не выдержала:
- Так тебе понравилось в школе? - тихо спросила она брата. Он вздрогнул, покраснел и быстро помотал головой.
- Нет, Ив, как ты могла подумать такое! Я едва перенес эти месяцы в школе, - Герберт закрыл лицо руками и повторил с упреком, - как ты могла подумать такое, Ив!
Девочка погладила брата по голове. Её лицо посветлело, а в глазах появился какой-то странный блеск, который не очень подходил четырнадцатилетней Иветте: она вдруг стала удивительно похожа на свою мать, хотя ни в чертах, ни в мимике ничего общего, казалось бы, у них не было.
- Все в порядке, Берт. Я верю тебе.
В комнату постучали. Герберт спрыгнул с подоконника и подбежал к двери. Иветта отвернулась к окну и, пока брат говорил с горничной (а стучала именно она) девочка задумчиво рассматривала огоньки парка, директором которого был её отец, - красные, синие и желтые огоньки, которые мерцали, переливались, то вспыхивали, то гасли - и снова вспыхивали и только к утру гасли полностью: перед Рождеством они всегда горели целую ночь, так когда-то решил Эдвард Аккенро и сделал из этой прихоти настоящую рождественскую традицию. Иветта знала совершенно точно, что фонарики будут гореть до утра потому что всю ночь накануне возвращения Герберта из школы она не спала: смотрела на далекие подмигивающие ей огоньки, смотрела, хмурая и раздраженная, напряженно гадая, что скажет ей Герберт, как только они сбегут к себе в детскую и спрячутся за темно-синие шторы.
К окну подошел Герберт.
- У нас гости, Ив. И мама зовет нас вниз, в гостиную.
Иветта вздохнула и спрыгнула с подоконника.
- Снова будут говорить глупости и расспрашивать тебя о школе, снова будут проверять, чему тебя там научили, - зло проговорила она, - неужели они не понимают, как глупо это выглядит?!
Герберт смотрел в пол, не поднимая глаз на сестру. Расспросы о школе не печалили его, скорее, его смешила та наигранная серьезность и важность - серьезность и важность индюков - с которой взрослые интересовались, как он, Герберт, провел эти месяцы в школе, какие они изучали предметы, подружился ли он с одноклассниками; нет, дело было вовсе не в глупейших вопросах, которые задавались исключительно из вежливости (в этом мальчик был уверен), дело было в том, что полчаса, проведенные внизу с матерью и её гостями (отец никогда не заходил в гостиную), - эти полчаса отнимались от времени, которое он, Герберт, мог бы провести с сестрой; и это приводило мальчика в отчаяние.
- Идем, Ив, а то мама расстроится.
Мальвина лихорадочно размышляла о том, что могло задержать детей, а гость, допив свой чай, с любопытством изучал гостиную: он словно совершенно не замечал того напряжения, которое так мучило хозяйку дома. Наконец Мальвина услышала шаги на лестнице - дети спускались в гостиную. Хозяйка дома облегченно прикрыла глаза и вздохнула: дети идут сюда, а значит пока что все в порядке.