- Что случилось, мама?! - испуганно спросила Флорина.
Луиза Риттер растерянно трясла мужа за плечо, но он никак не реагировал на это, Гвендолен испуганно вышла из-за стола и также растерянно смотрела на хозяина дома, сползшего со спинки стула так, что Луиза Риттер едва удерживала его от того чтобы упасть на пол.
- Нужен врач, - в отчаянии говорила госпожа Риттер, - кто-нибудь должен сходить за врачом! Здесь недалеко живет врач...
- Я схожу за ним, - вызвался Роберт.
- Но там же снег и холодно! - испуганно воскликнула Альбина.
- Твоему отцу плохо! Причём тут холод! - отмахнулся от нее Роберт и ушел.
- Я могу помочь чем-нибудь? - неуверенно спросила Гвендолен.
- Нет! - почти закричала Луиза. - Достаточно того, что вы здесь, того, что вы наговорили моему мужу! И я уж не знаю, что сделали еще...
- Мама, что ты такое говоришь?! - испуганно прошептала Альбина. Она почти не тревожилась за отца, намного больше - за мужа и за репутацию своей семьи.
- Давайте перенесем его отсюда в гостиную, - предложил Марк, муж Якобины. Остальные поддержали его. Рудольф и Марк подхватили господина Риттера под руки и понесли в гостиную. Рудольфу тесть показался каким-то неестественно тяжелым. Господина Риттера усадили в кресло. Он по-прежнему не приходил в себя, голова его безвольно свесилась со спинки кресла. В гостиную, помимо Марка, Рудольфа и госпожи Риттер вошли Флорина и сыновья господина Риттера. Младшие его дочери, внуки и гости остались в гостиной. И в гостиной, и в столовой стояла напряженная тишина: никто не решался заговорить первым, высказать свое мнение о происходящем, потому что в голове каждого вертелась навязчивая мысль о том, что Якоб Риттер не просто без сознания, но умер. Так прошло десять минут - и, наконец, в дом - к большому облегчению Альбины - вбежал Роберт, следом за ним вошел врач, высокий полный человек в огромных очках, которые сейчас все были залеплены снегом.
- Ну и снег там, я вам скажу... - начал было врач светским тоном, но, встретив взгляд Луизы Риттер, замолчал, протер очки и подошел к ее мужу, почти уже свалившемуся с кресла.
Гвендолен сидела на одном из стульев, выдвинутых из-за стола, поодаль от дочерей и прочих родственников Якоба Риттера, которые время от времени бросали на нее то неодобрительные, то вопросительные взгляды. Она была в совершенной растерянности и мечтала только об одном: вот бы кто-нибудь вывел из конюшни ее лошадь, чтобы она, Гвендолен, наконец, уехала из этого дома. Но никто не собирался прийти ей на помощь, а потому Гвендолен решила хотя бы ускользнуть из гостиной. Наверняка, где-то в доме была библиотека... Однако вместо библиотеки - после недолгих блужданий по дому - Гвендолен нашла кабинет, который, наверняка, принадлежал Якобу. В ближайшее время, решила она, сюда всё равно никто не придёт, так почему бы не посидеть тут?.. Вдоль двух стен располагались книжные полки. Гвендолен подошла к одной из них и стала изучать корешки книг. Некоторые были совсем новые, некоторым было уже, наверное, за сотню лет. Гвендолен сняла с полки книгу, которая показалась ей очень старой, и открыла. Это был сборник старинных французских новелл в оригинале. И судя по году издания, вышел он почти двести лет назад. Гвендолен едва ли пару слов знала по-французски, но со смутным мстительным чувством она принялась листать эту книгу, благо в ней нашлось довольно много иллюстраций, и среди них - иллюстрация к истории о коте в сапогах, представлявшая умирающего старика и троих братьев, готовых в любое мгновение броситься делить его наследство.
- Её-то я и возьму, - пробормотала Гвендолен. - Думаю, Якоб уже не станет возражать.
Часть 6
Без двадцати восемь Риттеры и их гости сели ужинать, в пятнадцать минут девятого господину Риттеру стало плохо - и тогда же господин Фольссенрогг сообщил Мальвине и Эдварду Аккенро, что ему уже, пожалуй, пора.
- Да, конечно, я провожу вас, - сказал господин Аккенро.
- Мне было чрезвычайно приятно поговорить с вами, господин Фольссенрогг! - прибавил господин Локранц. - Надо сказать, я думал о вас намного хуже, чем вы есть.
- Благодарю вас, господин Локранц, - ответил господин Фольссенрогг, - то же я могу сказать и о вас.
Они рассмеялись, и можно сказать наверняка, что их мнение друг о друге впредь становилось все лучше и никогда не портилось, чего нельзя сказать о мнении господина Фарника, который проскучал весь вечер и теперь, когда «недотепа» наконец решил уходить, в душе Габриеля Фарника возникла робкая надежда на то, что Мальвина обратит, наконец, внимание на него, Габриеля, ведь он, определенно, заслуживает это внимание гораздо больше, чем «недотепа» или «болтун».