И тут снова раздался скрип - на сей раз скрипела калитка: из нее вышли двое - крупный мужчина и невысокая полная женщина - в ней господин Фольссенрогг узнал Луизу Риттер, жену господина Риттера, которую он видел на прошлогоднем рождественском балу, куда его пригласил сам господин Риттер.
- ...в таком случае, я пойду к себе, госпожа Риттер, - донесся до господина Фольссенрогга голос мужчины, - мне жаль, что я не смог ничем помочь... увы, не в моих силах уже было...
- Но все равно спасибо вам, что пришли, что помогли нам, - господину Фольссенроггу показалось, что госпожа Риттер плачет. «Что там могло произойти? Кто-то умер? Кто?..»
- Это мой долг, - важно ответил мужчина, - мой долг, дорогая госпожа Риттер. Что ж, до свидания. И передайте соболезнования вашим дочерям и сыновьям.
- До свидания, господин доктор. Спасибо вам большое за все.
Калитка закрылась. Доктор, господин Фольссенрогг предположил и не ошибся, что это был доктор Клаус Робен, один из самых уважаемых в городе врачей.
- Господин Робен! - точно не понимая, зачем он это делает, обратился к нему господин Фольссенрогг. - Господин Робен, погодите!
- Да, что случилось? - покрутил головой врач, пытаясь сообразить, кто же зовет его. - Кто здесь?
- Это я, господин Фольссенрогг.
- Кто вы? И что тут делаете? - испуганно вглядываясь в еле видное в снежном полумраке лицо господина Фольссенрогга, спросил доктор Робен: он был человеком солидным и боялся воров.
- Мое имя Йозеф Фольссенрогг, - повторил господин Фольссенрогг, - простите, что обращаюсь к вам... дело в том, что я работаю с господином Риттером...
- А, вот в чем дело, - перестал бояться господин Робен, - да-да, понимаю. Вам уже успели сообщить, да?
- Что сообщить, господин Робен? Именно это я и хотел узнать: что произошло?
- Вы не возражаете, если мы не будем стоять и пойдем, господин Фольссенрогг?
- Нет, что вы. Идемте, - они неторопливо зашагали прочь от дома Риттеров, - так что случилось?
- Дело в том, господин Фольссенрогг... м-м-мм, что господин Риттер умер, - объяснил доктор, - меня вызвали к нему слишком поздно, да и сомневаюсь, что я мог бы успеть что-то сделать.
- Умер? - переспросил господин Фольссенрогг. Он не был удивлен. Он подозревал это, но, однако ж, хотел кое-что уточнить. - От чего? Он ведь был далеко не стариком.
- В том-то и дело, господин Фольссенрогг, - задумчиво сказал доктор, - что я и сам не уверен, в чем причина смерти господина Риттера.
Доктор, надо все же отдать ему должное, собирался оставить при себе свои размышления на эту тему, но почему-то не выдержал и сообщил о них этому странному господину Фольссенроггу.
- То есть, вы не уверены... - осторожно начал господин Фольссенрогг, но доктор перебил его:
- Да-да, мне кажется, что тут дело не обошлось простым сердечным приступом и, на самом деле, все гораздо серьезней. На самом деле, мне следовало бы вызвать полицию, но я не решился... дело в том, что госпожа Риттер выглядела очень уж расстроенной. Но завтра с утра... первым делом я непременно сообщу в полицию, - доктор Робен волновался, а в таком состоянии он имел привычку до бесконечности повторять одно и то же слово.
Господин Фольссенрогг ничего на это не ответил. Он сомневался, что подозрения доктора хоть чем-то оправданы, все-таки господин Риттер был достаточно старым, чтобы умереть от сердечного приступа, и, кроме того, у его многочисленных детей едва ли были причины желать своему отцу скорейшей смерти настолько сильно, чтобы эту смерть ускорить. Доктор Робен тоже молчал, пытаясь сообразить, не сказал ли он чего лишнего этому господину, который определенно кого-то поджидал у дома Риттеров: не прогуливался же он там, в самом деле, ведь какому человеку в здравом уме может взбрести в голову прогуливаться на самой окраине города ночью, еще и в такой снегопад? Но впрочем, успокаивал себя доктор, сам он, Клаус Робен, также едва ли является целью этого господина, ведь спросил-то он о Риттере.
Так, в молчании они дошли до перекрестка. Господин Робен остановился:
- Вам в какую сторону, господин Фольссенрогг?
- Прямо, - ответил господин Фольссенрогг, подумав, что будет очень удобно, если господину Робену влево или вправо, потому что его общество начало уже порядком утомлять. Так и оказалось:
- Ах, какая жалость, господин Фольссенрогг, а мне направо, - вздохнул доктор, - что ж, расходимся, но, надеюсь, что еще увидимся. Было приятно познакомиться.
И доктор свернул направо и быстро исчез в серебристом полумраке. Безусловно, ему было приятно познакомиться с господином Фольссенроггом. Но не потому, что последний был таким уж приятным человеком, но зато он был весьма крепко сложен, и, идя рядом с ним, господин доктор чувствовал себя немного спокойней и меньше боялся воров. Господин Фольссенрогг перешел дорогу, уже порядком заметенную снегом, и не торопясь зашагал к себе домой, размышляя по пути о том, почему этот странный господин Фарник бросал на него и на Освальда Локранца такие уничтожающие взгляды весь вечер. Тревоги на время были позабыты: видимо, прогулка на самую окраину города оказала необходимое воздействие, и господин Фольссенрогг решил для себя, что, в конце концов, не так уж и важно, как он называет про себя жену господина директора. Размышляя о прошедшем вечере, господин Фольссенрогг вдруг вспомнил, что Освальд Локранц обмолвился об одном примечательном событии, которое должно было произойти на Рождество и пока ото всех держалось в тайне: Освальд Локранц собирался в рождественское утро собрать на выставке всех художников, чьи картины будут иметь наибольший успех. Разумеется, Аррельс и Морган уже приглашены, приглашен также Артур Тимберс, чьей картине «Успокоение» господин Локранц посвятил статью, которую завтра напечатают в искусствоведческом разделе местной газеты, и, разумеется, к некоторому смущению господина Фольссенрогга, Освальд Локранц очень настаивал на том, что господин Никке также должен явиться. «Ваш племянник живет в другом городе? Я согласен оплатить ему дорогу и проживание - где угодно, даже в самой лучшей гостинице, господин Фольссенрогг, лишь бы он приехал!..»