- Нет, там поздно... там опасно, дорогой.
- Фло, дорогая, - возразил Рудольф, - не ты же сама хочешь навестить господина Аппеля?
Луиза Риттер нервно рассмеялась, Полина Риттер-Альгирро издала странный звук, равно похожий на всхлип и смешок, а дочери господина Риттера покраснели: старшие - слегка, младшие - сильно: дело было в том, что в свободное от работы время господин Аппель был изрядным дамским угодником.
- Рудольф, - раздраженно ответила Флорина, прогнав краску с лица, - я же просила не называть меня так!.. И шутишь ты не остроумней Марка!
Якобина еще сильней вцепилась в руку мужа и зло посмотрела на сестру.
- Девочки, девочки!.. - умоляюще произнесла госпожа Риттер, видя что вот-вот вспыхнет ссора, - ваш отец там, наверху...
Флорина и Якобина утихли; они только обменялись раздраженными взглядами и демонстративно отвернулись друг от друга. Полина Риттер-Альгирро еще раз громко всхлипнула. Никто не заметил, что Рудольф и Марк (осторожно высвободивший руку, пока его жена ссорилась с сестрой) - что они, сказав несколько слов Роберту, мужу Альбины, вышли из гостиной, а потом и из дома - в темноту и снег, к господину Аппелю, директору единственного в городе похоронного бюро «Черный бант».
Господин Аппель жил на втором этаже небольшого двухэтажного дома (на первом этаже располагалось его заведение). Дом этот, как и следовало ожидать, был выкрашен черной краской и находился отнюдь не в центре города (как, например, парк или мэрия), а на окраине - практически в трех шагах от дома Риттеров (а потому беспокойство Якобины и Флорины о мужьях было, в общем-то, беспочвенным). Несмотря на некоторую уединенность своего жилища, господин Аппель не слыл (и не был) угрюмым отшельником, что становилось ясным при первом же взгляде на этого бодрого, лучащегося добродушием человека с блестящими светло-карими глазами и такой же блестящей лысиной, - и вообще господин Аппель сиял весь целиком, как яблоко, с которым в каком-то смысле была созвучна его фамилия.
В то время, когда Гвендолен пришла на ужин к Риттерам, господин Аппель уже час как закрыл свое заведение и наслаждался ужином; когда умер господин Риттер, владелец «Черного банта» уже отдавал распоряжения насчет горячей ванны; а к тому времени, когда Гвендолен наконец покинула дом Риттеров, господин Аппель, сменив черный костюм на длинную ночную рубашку и колпак и велев горничной поднять его завтра ровно в семь, ложился спать, а потому внезапно оживший - без двадцати двенадцать - дверной звонок потревожил первый, еще неглубокий и чуткий сон господина Аппеля, чем последний был совершенно определенно недоволен. Вздрогнув от разнесшегося по всему дому звучного «Дзин-нннь!!», господин Аппель вздрогнул и открыл глаза. Надо сказать, что перед тем, как погрузиться в сон, он вспоминал своего давнего клиента, господина - да-да, он не забыл его имя - Габриеля Фарника, овдовевшего много лет назад. Господин Аппель помнил и его жену, Милону Фарник, в юности отличавшуюся своеобразным обаянием, но за пять лет супружеской жизни растерявшую его. А ведь незадолго до ее замужества - вспоминал директор похоронного бюро - он, Амадеус Аппель, даже ухаживал за Милоной; за эту девушку у них с Фарником было что-то вроде соперничества... но когда Милона предпочла Габриеля, как более привлекательного с точки зрения возможных материальных благ - когда она предпочла Габриеля скромному наследнику похоронного бюро Аппелей, никто (в том числе и соперники) особенно не удивился.
Перед сном господин Аппель размышлял о господине Фарнике и покойной Милоне, а потому, когда в дверь позвонили, ему показалось, что это именно господин Фарник разбудил его; но явившаяся через три минуты служанка сообщила, что пришли господа Тольвер и Риммель, зятья господина Риттера («того, что живет в большом доме неподалеку», - пояснила служанка).
- Проводи их в гостиную и скажи, что я приду... - он сонно моргнул, - минут через пять.
Служанка ушла. Господин Аппель растерянно стянул с головы колпак и неохотно выбрался из-под одеяла. Сон это, конечно, хорошо, но работа определенно важней - и дело, конечно, не в деньгах, нет, - о них господин Аппель думал в последнюю очередь, дело в его долге перед людьми - директор похоронного бюро считал себя не менее важной персоной, чем, например, доктор Робен, который также шел по первому же зову в любое время и в любую погоду, хотя был изрядным трусом и вечно боялся, что его ограбят.
Разумеется, переодеваться в костюм не стоило, но с другой стороны являться в белой ночной рубашке или халате перед теми, кто был в трауре, казалось господину Аппелю бестактностью. Он довольно долго перебирал вещи в шкафу, прежде чем отыскал черный шелковый халат, который когда-то подарил ему кузен Йозеф, заявив, что однажды этот халат ему, Амадеус, непременно пригодится; и как обычно, кузен оказался прав (вообще, господин Аппель иногда поражался догадливости родственника).