Господин Аппель подумал, что для некоторых быть пунктуальным и являться всюду вовремя (и раньше других) - гораздо большая бестактность, чем для кого-то - опаздывать на полчаса. Шокированные госпожа Риттер и все ее дочери старались держаться подальше от неуместно бодрого господина Локранца, мужья и пожилые родственники тоже сторонились его. Художественный руководитель выставки стоял в одиночестве у камина и рассматривал большой портрет Якоба Риттера, который муж одной из сестер (кажется, старшей) принес со второго этажа и поставил на каминную полку. Портрет был на удивление неудачным, и хотя господин Риттер не отличался особой красотой, но и так уродлив - как его изобразил художник - он тоже не был. Господин Аппель следил за господином Локранцом, который поглядывал на портрет с легкой брезгливостью.
- Не очень-то удачно нарисовано, - тихонько, чтоб не услышали и без того оскорбленные хозяева, заметил господин Аппель.
- Более чем! - негромко, но весьма эмоционально ответил Локранц. - Откуда у художника только руки росли!
Господин Аппель хотел было что-то ответить, но обсуждение пришлось прервать: явился следующий гость - зеленовато-бледный молодой человек черной шляпе и круглых очках.
- Доброе утро, госпожа Риттер, - неуверенно сказал он. - Мое имя Юлиус Эндельброгг, я секретарь господина Хорна. Он прислал меня выразить вам соболезнования и... - тут его, и без того затихающий на каждом слове голос, пропал вовсе, а лицо пошло пятнами, что живости его зеленоватой коже, к сожалению, не прибавило.
Все, похоже, вздохнули с облегчением. Вдова господина Риттера углубилась в беседу с этим пятнистым Эндельброггом, ее дочери тоже обступили его, и господин Аппель решил продолжить беседу о портрете.
К половине одиннадцатого явилось около двадцати человек, среди которых господина Аппеля больше всего интересовала очень красивая черноволосая женщина, одним своим появлением, похоже, оскорбившая Риттеров сильней, чем оскорбил их Локранц своими необдуманно жизнерадостными высказываниям. Разумеется, появление супругов Аккенро также не очень порадовало Риттеров, но тут-то хоть ясно, в чем дело, а вот эта молодая женщина... Господин Аппель, немного подумав, пришел к довольно очевидному выводу, что это та самая Гвендолен Рэс-Ареваль, явившаяся в город под Рождество. Вела она себя очень достойно, хотя очевидно особой радости ее присутствие в доме Риттеров никому, в том числе и ей самой, особой радости не доставляло: но все же она тихо поговорила с Луизой, потом сказала пару слов каждой из дочерей, которые - все шесть! - после провожали ее весьма напряженными взглядами. Из обрывков разговором господин Аппель понял, что госпожа Рэс-Ареваль была дружна с покойным Якобом, что, конечно, делало честь широте взглядов Риттера... а впрочем, Риттеров-то тоже недолюбливали.
- ...невелика беда, Эдвард! - донесся внезапно до господина Аппеля голос директора лучшей из трех городских начальных школ, господина Флауэрса Донна. - Разобьем парк в другом месте! Тебе старина Хорн не откажется заплатить какую-нибудь компенсацию... А если и нет, то ты не обеднеешь все равно: никакой прибыли от этой земли ты не получаешь. Или я не прав?
- Если рассуждать так, как вы, господин Донн, - Эдвард Аккенро выглядел так, словно у него болели все зубы, но он не хотел это показывать, - то вы безусловно правы.
- Но вы-то, Эдвард, - усмехнулся в свои густые русые усы директор школы, - так не рассуждаете. Думаете, наверное, что в этом парке вся ваша жизнь, а?
Дальше господин Аппель слушать не стал. Он посмотрел на часы. Почти одиннадцать. Он направился к мужьям старших дочерей Риттера, которые сейчас втроем стояли у окна и тоже поглядывали на часы.
- Нам бы положить вашего тестя в гроб, - сказал господин Аппель. - Скоро выходить.
Марк даже закашлялся от такой неуважительной формулировки. Роберт и Рудольф кивнули.
- Гроб в катафалке лежит, - сообщил им господин Аппель и на всякий случай уточнил: - Пустой пока.
Госпожа Риттер тоже смотрела на часы. И пусть все происходило слишком торопливо и господин Аппель вел себя ужасно, но все же похороны получались вполне пристойными. Почтить память Якоба явились все, кого он уважал, а также те, кто просто обязан был уважать его. Например, эти Аккенро. Или Гвендолен... Луиза покачала головой. Не стоило снова расстраиваться из-за них. Она оглядела комнату. Здесь было так много тех, кто в самом деле любил Якоба или уважал его. Вот господин Донн, директор начальной общеобразовательной школы имени Аурелиуса Донна, его прапрадеда. Господин Донн много лет назад учился вместе с Якобом в университете в столице. Тогда-то они и познакомились и сохраняли приятельские отношения... - Луиза всхлипнула - до сих пор. Господин Соллер, начальник полиции, который однажды очень выручил Якоба, когда тот, совсем еще молодым, попался на удочку мошенникам. С помощью Якоба, введенного ими в заблуждение, они едва не похитили из Архитектурного Комитета очень важные документы. Господин Соллер предотвратил похищение и не стал выдавать Якоба его тогдашнему начальнику, ныне покойному господину Руту. Луиза отыскала взглядом среди гостей его вдову, госпожу Рут, глубокую уже старуху, такую худую, что черное траурное платье висело на ней. Рядом с ней стоял доктор Робен, с которым она, видимо, обсуждала свой недавний приступ гастрита. Надо же - раздраженно думала Луиза - дожить до таких лет и заработать себе всего-навсего гастрит!