— Я бы с большим удовольствием пошла с вами, — с лицемерным вздохом объяснила она. — Но боюсь, это все испортит. Увидев меня, они разом захлопнут рот, словно устрицы, и после этого из них и слова не вытянешь.
— Да. Наверное, вы правы, — протянула Джекки. — Ну, а вы чем займетесь, пока меня не будет? — Видимо, Джекки очень не хотелось, чтобы Тесс прохлаждалась, пока сама она работает.
— Я, пожалуй, пока подумаю, что делать дальше и как искать нужную нам информацию, — заверила ее Тесс.
Следующий час прошел очень приятно — Тесс учила Искей выполнять команду «Апорт!», бросая карандаши в угол комнаты напротив дивана, на котором уютно устроилась. К тому времени как Джекки вернулась, припадая на стертую ногу и морщась от боли, в углу уже скопилась такая куча карандашей, что вполне можно было развести костер.
— Совсем забыла, что летом тут тротуары раскаляются чуть ли не добела, — пробормотала Джекки, взяв из рук Тесс бокал с ледяной кока-колой и со стоном облегчения приложив его к вспотевшему лбу. — Грязь, вонь, ужас! Вот многие ужасаются, в каких, дескать, нечеловеческих условиях живут люди в странах третьего мира. Господи, их бы сюда, в восточный Балтимор!
— Удалось что-нибудь найти?
— Вообще говоря, да. Немного, конечно, но уже кое-что. — Джекки самодовольно улыбнулась. Судя по этой улыбке, она была страшно довольна собой. А почему бы и нет, в самом деле? Ведь ей удалось добиться победы там, где Тесс ушла несолоно хлебавши. В общем-то для этого Тесс и послала ее вместо себя. И все равно это было неприятно… мысль о том, что существуют некие невидимые барьеры, за которые ей никогда не удастся проникнуть, люди, которые ни за что не захотят с ней говорить, саднила, словно заноза в пальце. Сделав над собой усилие, Тесс включила компьютер и отыскала файл с делом Лютера Била. Да, немного же ей удалось выяснить, мысленно укорила она себя. Кроме скупых сведений, которые ей не без труда удалось вытянуть из неразговорчивой Кейши Мур, тут было только то, что рассказал ей сам Бил. Иначе говоря, почти ничего.
— Расскажите, что вам удалось узнать.
Джекки изложила добытую ею информацию в точности так же, как если бы это был перспективный план увеличения чьих-либо фондов, подготовленный ею для очередного клиента, — иначе говоря, быстро, четко, не тратя слов попусту.
— О двоих не удалось узнать ничего. Я имею в виду Саламона Хоукинса и Элдона Кейна. Соседи уверяют, что с того самого дня, как погиб самый младший из них, эти двое тут не показывались. Где они сейчас, что с ними, никому неизвестно. А вот с близнецами, Трежером и Дестини, картина совсем другая. Оказывается, они никуда и не уезжали. Официально их передали под опеку тетки, которая живет где-то на Биддл-стрит, но соседи твердят, что видят их постоянно. Предполагаю, что дети как жили тут, так и живут.
— У них что — собственная квартира? Кто же станет снимать квартиру для двух близнецов?
Джекки посмотрела на Тесс таким взглядом, словно гадала, что это — временный приступ умопомешательства из-за жары или она просто от природы такая тупая? Потом на губах у нее мелькнула надменная усмешка — примерно таким же взглядом она смотрела на Тесс, когда та появилась на пороге ее дома в Колумбии.
— Естественно, нет, — фыркнула она. — Кому это придет в голову снять им квартиру?! Просто поселились в каком-нибудь брошенном доме, да и живут себе. Их тетка появляется тут время от времени — все пытается уговорить их вернуться домой. Иной раз ей это удается, но потом они все равно возвращаются. Трежер, как мне сказали, уже подсел. Крэк. Он на цепи.
— На Цепи?!
Еще один снисходительный, насмешливый взгляд.
— Знаете, как он добывает еду? Ходит по кругу — обходит забегаловки одну за другой и забирает, что осталось. Сегодня — в одну, завтра — в другую, если эта закрыта, и так далее. Дестини до этого не унижается. Она из «голосующих».
— А это что еще такое? — Может быть, если она честно признается, что ничего не смыслит в подобных вещах, Джекки снизойдет до объяснения?
— Проститутка, из начинающих. Она стоит на шоссе, останавливается машина, мужчина предлагает ее подвезти. Естественно, всем понятно, что ему на самом деле нужно, да и она ясно дает понять, что рассчитывает кое-что получить за свои услуги, однако Дестини все-таки не совсем еще опустилась. Соседки говорили, у нее вкус к хорошим вещам, она любит шмотки от Версаче, да и сумочки у нее из настоящей кожи и все такое. Насколько мне удалось узнать, у нее есть постоянный дружок, который, судя по всему, полностью содержит ее и дарит ей подобные вещички. А по машинам она просто подрабатывает… так сказать, деньги на карманные расходы. Ну, и на наркотики для брата. Готова спорить на что угодно, что так оно и есть.
— Версаче?! Неужели ее парень может позволить покупать одежду от Версаче?
— Ну, насколько я слышала, он у нее что-то вроде владельца фармацевтической фабрики, — хмыкнула Джекки, выразительно вскинув одну бровь. — Имени его, похоже, никто не знает, да и знали бы, вряд ли сказали. В этих местах люди предпочитают никогда не упоминать имена, особенно когда речь идет о людях, которые имеют в квартале хоть какой-то вес. Словечком не обмолвятся — хоть пытайте.
— Я удивляюсь, как вам вообще удалось вытянуть из них хотя бы это? В жизни бы не поверила, что такое возможно! — льстиво пробормотала Тесс, втайне надеясь, что Джекки поделится с ней своим секретом.
— Дело в том, что я не смотрю на них, словно они — полное дерьмо, слова доброго не стоят. Говорю, что, дескать, пытаюсь отыскать ребят, которые когда-то жили в семейном детском доме, в том самом, где несколько лет назад застрелили маленького мальчика. Забавно — в этом квартале пальба чуть ли не каждый день, редкая неделя проходит, чтобы кого-то не убили, но, оказывается, все помнят ту ночь, когда погиб маленький Донни. Помните, я вас предупреждала — здесь до сих пор лютой ненавистью ненавидят того, кто его застрелил.
— Лютера Била? А что говорят о нем?
— Говорят, что вечно задирал нос, а по здешним меркам хуже этого ничего и быть не может. Считал себя лучше других и не делал из этого никакой тайны. Люди могут простить вам многое, но только не это. Что бы вы там ни думали, никогда нельзя дать людям понять, что вы хотите от жизни больше, чем они и их дети.
Тесс внезапно пришло в голову, уж не имеет ли Джекки в виду себя. И свой горький опыт в этом смысле.
К тому времени, когда они вернулись в школу Гвиннз-Фоллз, занятия уже закончились. И снова Тесс попросила Джекки сходить на разведку. На первый взгляд, ее выдумка оказалась на редкость удачной. Во всяком случае, какую-то информацию им уже удалось раздобыть. Но на этот раз они опасались осечки. Суровая директорша может наотрез отказаться сообщить хоть что-то о нынешнем местопребывании своего бывшего ученика, Саламона Хоукинса, по одной лишь причине — она, мол, знать не знает, кто такая Джекки и зачем ей это знать.
— Наверное, нужно ей соврать, что я из театрального кружка? — предложила озадаченная Джекки. — Вообще говоря, сначала я решила представиться его родственницей. Но если уж выдумывать какие-то байки, то тогда уж что-нибудь экзотическое. Сказать, что я из художественной школы, например. Неплохо звучит, верно?
— Угу… В любой другой школе, да просто в другом районе тут же сделали бы пару звонков и преподнесли бы, вам этот адрес на блюдечке. Итак, вы из театрального кружка, к следующему сезону репетируете новую постановку, где главный герой — юноша его возраста. Роль довольно большая, много диалогов, и вы слышали, что этот самый Саламон Хоукинс умеет прекрасно держаться на публике и вообще неплохо играет.
— А название пьесы?
— Название? Черт возьми, Джекки, придумаете что-нибудь по ходу дела!
— Я предпочитаю продумывать все заранее, — отрезала та.
«Держу пари на что угодно, что так оно и есть!»
— Ладно, пьеса называется… — Тесс глянула через дорогу. Они припарковались напротив того места, где раньше был парк аттракционов, а прямо перед ним когда-то стоял фургончик, где ее мать летом покупала зелень и овощи у одного знакомого фермера. Со временем фургон сменила небольшая лавка, где появился отдел, где торговали рыбой и морепродуктами. Пару лет назад здесь неизвестно почему вспыхнул ужасный пожар, и магазинчик сгорел дотла, а семья фермера куда-то исчезла. Теперь на этом месте стояла небольшая церквушка. Но Тесс до сих пор помнила написанную от руки вывеску, которая висела как раз над прилавком, где на льду лежала свежая рыба.