— Да вон о том типе в инвалидном кресле.
— Не совсем понимаю, что вы имеете в виду.
— Господи ты боже мой, какая-то старая развалина, да еще в инвалидном кресле! Ему-то за каким хреном так истязать себя?! Ну, я другое дело. В прошлом году развелся и, сами понимаете, тут же сюда. Когда мужчина уже не так молод, нужно, знаете ли, держать себя в форме. Сказать по правде, ненавижу я это дело, но за все приходится платить. А вот ему это зачем?
— Вы уже закончили? — Сказано это было вполне доброжелательно, но глубоко в душе у нее уже разгоралась искорка гнева, готовая превратиться в пылающий костер. Просыпалось ее «второе я», о существовании которого не знал никто, кроме самой Тесс. Она сосчитала до тридцати, но вовсе не для того, чтобы взять себя в руки. Просто Тесс следила за временем, стараясь, чтобы промежутки отдыха становились как можно короче.
— Почти. — Мужчина вздохнул и приступил ко второй серии упражнений. Но двигался он слишком быстро и как-то бестолково. Тесс заметила, что его ноги часто соскакивали с педалей и зависали в воздухе, как у маленького мальчика. Почти сразу же остановившись, он поднял вверх палец. — Еще один «блин». Кстати, а как вас зовут?
— Тесс. — «Но мои друзья ласково зовут меня Эмаскулятор».
Она снова выждала нужное время, на этот раз уже нисколько не раздражаясь на докучливого болтуна, и вернулась к своим упражнениям. А он, всласть отдохнув, тоже приступил к своим — вероятнее всего, к финальной серии, — время от времени бросая ей реплики. На этот раз речь шла о нем самом. О, он был достаточно умен, чтобы делать это ненавязчиво, не заставляя ее слушать панегирик самому себе — просто сначала небрежно обронил, как ненавидит ездить в своем «ренджровере» на стадион. И все было бы не так уж плохо, если ездить только в период, когда действуют сезонные абонементы. К тому же он в рот не берет никакую еду из той категории, что всегда продают на стадионах — ну, исключая, конечно, «Кэмден Клаб». «Дэлесио» тоже сойдет, но, в сущности, дрянь. Ни одно из этих замечаний нельзя было принять за попытку завязать знакомство — по мнению Тесс, он считал, что она попросту не стоит его внимания. Впрочем, очень скоро она будет знать это точно — если он решит, что ничего более интересного на этот вечер у него не предвидится.
Закончив наконец, мужчина привычным жестом стер несуществующий пот с сиденья тренажера. Тесс уголком глаза заметила, что регулятор нагрузки стоит на семидесяти фунтах.
— Куда вам его поставить? Насколько я знаю, вы, хорошенькие девушки, не любите слишком напрягаться.
— О… право, даже не знаю, — беззаботно бросила Тесс. — Сегодня, по-моему, не мой день… ладно, поставьте на 120.
Мужчина рассмеялся, видимо, приняв ее слова за остроумную шутку, но поставил регулятор на ту отметку, куда она попросила. Тесс вскарабкалась на сиденье и вскинула штангу — быстро и в хорошем темпе. Ее новый знакомый, устроившись на ее прежнем месте, видимо, тоже решил покачать ноги. Убедившись, что на тренажере Тесс регулятор стоит на «120», он дрогнул было, но потом превозмог себя и поставил свой на ту же отметку. По его лицу было заметно, что охотнее всего он предпочел бы посидеть спокойно и не ворочать такую тяжесть, но упрямо насупленные брови говорили, что сдаваться он не намерен. «Не хватало еще спасовать перед женщиной», — читала она у него в глазах.
— Ну, похоже, конец, — пробормотал он, наконец.
«Еще нет».
— Так вы спрашивали, кто такой этот мужчина в инвалидном кресле? — бросила ему в спину Тесс, когда он повернулся, чтобы уйти.
— Да?
— Это мой дружок.
«Вот теперь тебе точно конец!» — злорадно подумала она.
За обедом Тесс передала Тайнеру этот разговор, благоразумно опустив все то, что касалось лично его. Хотя Тайнер всегда утверждал, что ему лично плевать на идиотов, потому что они были, есть и будут, но кто его знает на самом деле? А ей вовсе не хотелось причинить ему боль — пусть даже из-за глупости и бестактности другого человека.
Они сидели в «Пойнт» — довольно жалкой забегаловке, которая, однако, гордо именовала себя таверной. Принадлежала она дядюшке Спайку. Тесс до сих пор терялась в догадках, для чего ему эта развалюха — то ли чтобы скрыть от посторонних глаз малопочтенное занятие букмекерством, то ли чтобы хоть как-то свести концы с концами, когда игра шла плохо. Июнь в этом смысле был гиблым временем и для того, и для другого — интерес к баскетболу понемногу сошел на нет, футбольная сборная играла на выезде, а бейсбол в здешних краях всегда считался занятием для дурачков. Чтобы завлечь посетителей в бар, Спайк додумался даже бесплатно подавать к пиву соленый арахис, поставив для этого в зале несколько бочонков. Но тут его помощник, Томми, неожиданно взвился на дыбы — дескать, он не собирается, как дурак, каждый день подметать полы. Поэтому теперь каждый шаг в «Пойнте» сопровождался сухим треском, а от шелухи на полу в воздух поднимались клубы едкой пыли.
— Держу пари, что твоя тайная жизнь в качестве потрошительницы мужчин не оставляет тебе ни капли свободного времени, — хмыкнул Тайнер. — Но мне, если честно, интереснее послушать, как у тебя идет работа.
— Все бы ничего. Только вот кому-то вчера ночью пришло в голову взломать мою дверь. Не знаю, чем именно, но похоже, обычным ломом. На первый взгляд, ничего не взяли, но у меня неприятное предчувствие, что теперь это будет постоянно. Только этой головной боли мне еще не хватало!
— Может, просто обкурившийся наркоман?
— Хочешь еще орешков? — Тесс, подойдя к ближайшему бочонку, зачерпнула разом обе пригоршни и вернулась к столу. Орешки посыпались на тарелку, и над столом раскатилась трескучая дробь, словно град забарабанил по крыше.
— Ты никогда не замечал, что в каждой пригоршне орешков, которые ты ешь, найдется только один с безупречным вкусом? — спросила Тесс, раскусив тройной орешек. — Да вот, посмотри хотя бы на этот — он зажарен чуть сильнее, чем остальные, и поэтому у него какой-то особенно пикантный вкус. Можно съесть еще дюжину и не найти второго такого, как этот. Зато наверняка попадется один сморщенный и горький на вкус, который напрочь уничтожит все удовольствие, которое ты получил от первого. Тогда ты съешь еще десяток в надежде отыскать хотя бы один, похожий на первый. В результате вскоре выяснится, что желудок у тебя до отказа набит орехами. Ты весь раздуешься, тебя станет мучить отрыжка и все равно — такого, как первый, ты не найдешь.
Но Тайнер был не тот человек, который позволит себя отвлечь. И уж тем более философствованием на тему каких-то орехов.
— Стало быть, ты уверена, что это был не наркоман?
— Нет. Не наркоман, — тяжело вздохнув, призналась Тесс. — Я почти уверена, что кто-то забрался в мой компьютер и скопировал один из файлов. В принтере лежала стопка бумаги, а я никогда не оставляю ее там. Обычно я кладу ее сразу перед тем, как что-то распечатать.
— И какой именно файл скопировали?
— Точно сказать не могу. Но почти уверена, что дело Била. Когда я пришла, он уже сидел у меня в кабинете. Сказал, что зашел случайно, увидел взломанную дверь и решил дождаться меня. Согласна, выглядит достаточно подозрительно, но, с другой стороны, для чего ему воровать свой собственный файл? Как будто ему не известно, что в нем! Джекки? Тоже вряд ли. Единственный, кто знает, что я работаю на нее, это сама Джекки.
— Насколько тебе известно, — подчеркнул Тайнер.
— Да, но для чего ей обманывать меня?
— Понятия не имею. Но ведь она обманывала тебя и до этого, разве нет? Я имею в виду, что у нее, возможно, были свои веские причины устроить тебе нечто вроде проверки, назвавшись Мери Броуди, но тем не менее она все-таки обвела тебя вокруг пальца, не можешь же ты отрицать? И это у нее получилось неплохо, верно? Во всяком случае, ты купилась. — Тайнер одним махом смел всю шелуху от орехов на пол и впился в Тесс глазами. — Итак, что тебе известно об отце ребенка?