— «Лотос», — мурлычет женский голос.
— Деклан Маккиннон свободен?
— И как вас представить?
— Нина Вандервол.
Она на мгновенье оставляет меня висеть на линии, затем, когда вновь включается, говорит: — мистер Маккиннон заканчивает деловую встречу, вы хотели бы, чтобы я передала ему сообщение?
— Не хотела бы срывать его встречи, но я буду организовывать вечеринку и хотела бы приехать посмотреть зал, и обсудить поставщиков.
— Конечно. Позвольте мне направить вас к нашему управляющему, — говорит она, прежде чем переключить меня на него.
После небольшого разговора с управляющим гостиницей, мы условились встретиться с ним через час. Я кладу трубку, затем звоню Болдуину, чтобы он подготовил машину. Когда он приезжает, я уже готова, он помогает мне надеть пальто поверх шелковой блузки цвета слоновой кости и сшитых на заказ черных брюк.
— Вы готовы? — спрашивает Болдуин, пока я беру сумочку.
— Готова.
Мы едем вниз на лифте, проходим через вестибюль, автомобиль уже припаркован около главного входа.
— Ступайте осторожнее, — говорит Болдуин, когда я обхожу на своих высоких каблуках небольшие ледяные участки.
Когда я подъезжаю к «Лотосу», захожу внутрь и здороваюсь с управляющим, который ждет меня. Он ведет меня в зал, и я внимательно рассматриваю пространство. Главную зону отдыха можно легко приспособить к вечеринке, а также тут есть гостиная с мягкими диванами, где находятся различные ликеры и сигары, которые выставлены в темном шкафу из красного дерева. Барная стойка широкая и мощная, резьба по дереву просто восхищает. Обидно, что все это скрывалось в толпе людей, которые были здесь на открытие. Обстановка интимная, несмотря на огромный размер комнаты. Танцпол расположен внизу через один маленький лестничный пролет, это выделяет его на фоне столовой и создает менее беспокойную атмосферу для развлечений.
Звук знакомого акцента застает меня врасплох, когда я делаю пометки в своем блокноте.
— Как он выглядит? — его акцент отдается эхом в комнате, и когда я поворачиваюсь, чтобы поймать его взгляд, я говорю:
— Извините?
Он осматривает пространство и объясняет:
— Зал, я имею в виду. Пустой выглядит по-другому, да?
Поворачиваю голову, восхищаюсь декором и говорю:
— Да, я просто думала, как много деталей я не рассмотрела в ту ночь, когда здесь было много людей.
Он направляется ко мне, выглядя изысканно в своих черных слаксах и рубашке, застегнутой на все пуговицы, без пиджака и без галстука с легкой ухмылкой на лице. Он тянется к моей руке и, наконец, приветствует меня:
— Рад видеть вас снова, Нина.
То, как его акцент ласкает мое имя — просто адски сексуально.
Когда он проводит своими губами по костяшкам моих пальцев, щетина на его челюсти царапает мою нежную кожу, я не реагирую, но когда он слишком долго держит мою руку, я отдергиваю ее. Он вновь ухмыляется, будто его позабавила моя реакция.
Он поворачивается к человеку, который показывал мне все тут и отпускает его. Потом вновь поворачивается ко мне, засовывает руки в карманы своих слаксов и спрашивает:
— Ну, так что вы думаете?
— Я думаю, мой муж был прав, это прекрасное место для вечеринки.
— Прекрасно. Хотели бы еще осмотреться?
— Думаю достаточно на данный момент.
Кажется, он над чем-то насмехается, может надо мной, он вытаскивает руки из карманов, кладет одну на мою спину и выводит меня из комнаты.
— Тогда пойдемте в мой кабинет и там обсудим все детали.
Мы заходим в его кабинет, и я останавливаюсь в центре небольшой комнаты, пока он обходит стол. Он двигается с непринужденной уверенностью и берет ноутбук. Он кивает головой в сторону кожаного дивана и произносит:
— Пожалуйста, садитесь.
Я располагаюсь на диване и открываю свой блокнот, просматриваю страницы, чтобы найти мой календарь и чувствую, что он наблюдает за мной.
— Почему вы так смотрите на меня? — спрашиваю я, когда смотрю на него, притворяясь раздраженной.
— Разве еще можно где-то купить блокнот? — подшучивает он.
— Много где.
— Я уже много лет не видел их. Знаете, теперь они делают такие штучки, которые называются «планшеты».
Улыбаясь на его шутку, я заявляю:
— Да, иногда я вылезаю из своей норы, чтобы идти в ногу со временем, спасибо.
Он качает головой и смеется, а я наблюдаю, как улыбка достигает его зеленых глаз, и в уголках появляются морщинки.
— У вас когда-нибудь был такой? — спрашивает он, все еще ухмыляясь мне.
— Нет.
Он не отвечает, но его решительный взгляд вытягивает мой ответ на его невысказанное «Почему?».
— Мне нравится уединенность. Технологии убивают это. Я могу сжечь бумагу и выбросить пепел, как будто он никогда не существовал. Это нельзя отследить, — лукаво ухмыляюсь и добавляю: — А вы? Разве вы не думаете, что это глупо помещать себя туда? Быть на всеобщем обозрении?
— Разве это загадка?
Я смеюсь, игнорируя его вопрос, просматриваю свой календарь и спрашиваю:
— Тридцать первое декабря свободно, правильно?
Вздыхая, он придвигается и смотрит в свой ноутбук:
— Да.
— Прекрасно. Беннетту нравится, когда это мероприятие рассчитано на небольшое количество человек, двести или около того. Обеспечение безопасности очень важно для него...
— И для вас тоже? — перебивает он меня.
Я улыбаюсь и отвечаю:
— Да. И для меня тоже. Как я и сказала, гости должны будут зарегистрироваться. Итак, ваш штат сотрудников обеспечит эту услугу?
— Все, что захотите.
Следующий час мы обсуждаем идеи, устройство и планирование встреч с несколькими поставщиками следующие пару недель. Потом я звоню Болдуину, чтобы он забрал меня. Хорошие манеры Деклана покачнулись в непристойную сторону, когда он целует меня перед моим отъездом, его руки сжимают мои плечи, а его губы касаются моей щеки прежде, чем оказываются около моего уха:
— До скорой встречи.
Деклан позвонил мне через два дня, чтобы подтвердить встречу с флористом. Он порекомендовал мне компанию, расположенную в Андерсонвилле, которую нанимал его отель, чтобы украсить вестибюль, и я согласилась. Утром я обсудила с Беннеттом тему маскарада, и он дал мне зеленый свет, чтобы порадовать меня. Из нашего телефонного разговора я могу сказать, что он соскучился по мне, так как долго не клал трубку, но он возвращается из Дубая уже завтра вечером. Несмотря на то, что он там один, он счастлив, что приобрел завод, который намеревался купить у почти обанкротившейся компании.
Поездка до Андерсонвилля занимает больше времени из-за погоды. Зимы в Чикаго зверские для города, но я наслаждаюсь этим зверством. Поэтому, когда я еду на заднем сиденье, то смотрю, как снег врезается в окно и медленно тает, стекая вниз по стеклу.
Мы подъезжаем к «Садам Маргариток», и я захожу в простой магазин. Кирпичные стены, старый деревянный пол, на огромных столах стоят экстравагантные наборы цветочных композиций и он. Он стоит там, в темно-серых слаксах и светло-голубой рубашке, отворачивается от женщины, с которой разговаривает и улыбается, когда я подхожу к нему. Раздраженная.
— Что ты здесь делаешь?
— Ты добралась, — тихо заявляет Деклан. Он выглядит немного рассерженным и оставляет едва ощутимый поцелуй на моей руке, когда берет ее.
— Я не знала, что ты присоединишься ко мне.
— Я обещал твоему мужу, что буду за всем смотреть, чтобы гарантировать, что ты получишь то, что захочешь. Поэтому я здесь, — заявляет он, затем понижает голос: — Ручаюсь, ты получишь именно то, что захочешь.
— Почему ты делаешь это?
— Что делаю?
— Это, — говорю я. — Твой глупый флирт.
— Ты чувствуешь себя неловко из-за этого?
— Ты пытаешься заставить меня чувствовать себя неловко?