Суворовские училища, несмотря на свою закрытость от общества, не остались в стороне от перемен. Новые веяния проникли и в их стены. Наша дубовая пропаганда не могла хотя бы здесь поставить надежный заслон. В суворовские училища шли уже не дети войны или сироты. Суворовцами становилась уже другая молодежь, частично пораженная метастазами больного общества.
Перемены чувствовались и в Воронежском суворовском военном училище. В нем тоже появились свои стиляги, законодатели мод в ношении военной формы, прическах, поведении. Они ушивали брюки до «дудочек», укорачивали гимнастерки, по-особому носили фуражки. Во взводах появились неформальные лидеры, стала процветать дедовщина, о которой раньше никто и понятия не имел. И хотя в своей основе суворовские коллективы были здоровые, но, как говорится, одна паршивая овца может все стадо испортить.
Некоторые проделывали со своими прическами невероятные вещи. Суворовец Бычков по кличке Бычок в укладке коротких волос достиг невероятного мастерства, стал мастером-парикмахером. Он свои жидкие от природы волосенки превращал только ему известным способом в модный кок. Некоторые пытались командовать Бычковым. Коля Ряхин — деревенский веснушчатый паренек — иногда поднимал бедного парикмахера с кровати после отбоя и заставлял делать ему кок. Бычок послушно вставал и шел в хозкомнату, в которой Ряхин садился на табуретку перед зеркалом, а Коля накрывал его простыней, как в парикмахерской, и начинал колдовать.
Но не только Бычков и Ряхин так пристально следили за своей внешностью. У некоторых воспитанников уже появился первый пушок на верхней губе, кое-кто стал бриться, увлекаться женским полом, обращать внимание на свою внешность. Первая любовь, увлечения, стихи, дружба, переписка с любимыми, танцы, страдания, ревность.
В училищах устраивались вечера с приглашением школьниц из городских женских школ. Суворовцы сами посещали женские школы по приглашениям, ходили на танцплощадки в городские парки. Случались столкновения с гражданскими ребятами, которые заканчивались откровенными драками. Стычки, как правило, возникали из-за девчат.
Володя хорошо помнил, как однажды осенью 1962 года в училище прибежал суворовец из увольнения и крикнул, что на танцплощадке в городском саду «наших бьют». Что тут началось! Как по команде, три старшие роты высыпали за забор училища. Построились, стихийно возник какой-то митинг. На митинге нашлись и ораторы. Запомнился всем выступавший черноволосый Юрий, который призывал к немедленным действиям в защиту суворовской чести. Три суворовские роты без командиров двинулись бегом к городскому парку на танцплощадку. На ходу сняли ремни, намотав их на руку и готовясь употребить в качестве оружия бронзовую пряжку. Окружили танцплощадку, приготовились к бою. Но, по всей вероятности, оперативно сработала военная комендатура и милиция; танцплощадка была блокирована плотным кольцом солдат и милиционеров, поднятых вовремя по тревоге. Побоище было предотвращено, и суворовские роты вернулись в свое расположение остывшие, несолоно хлебавши.
Столкновения между гражданскими и военными, а также между курсантами военных училищ после войны были не редкостью в различных городах Союза. Вероятно, выплескивалась нереализованная энергия войны, особенно у той части молодежи, которая не успела по возрасту принять участие в настоящих боевых действиях и понюхать пороха. В городах, где были военные училища, возникали иногда стычки между пехотинцами и артиллеристами, танкистами и моряками. Пустяковые разборки на танцах из-за девушек могли спровоцировать серьезную драку. Такие потасовки иногда, когда комендатура не успевала вовремя вмешаться, могли заканчиваться плачевно.
Резун хорошо помнил, как он, возбужденный, бежал вместе со своей ротой по городскому саду. Еще немного, и они врежутся в толпу гражданских парней и начнут их крушить своими металлическими пряжками. Молодая горячая кровь кипела в жилах, застилала рассудок. Этим молодым образованным ребятам в тот миг было невдомек, что перед ними были не фашисты, не враги Отечества, а простые заводские русские парни, многие из которых хлебнули горя в своей жизни значительно больше, чем они, суворовцы, но им просто не повезло: государство не смогло в должной мере их обогреть, обуть, одеть, накормить, дать образование.