– Ага! – нахмурился старик. – Только ещё тот стряпчий советовал нанять хорошего адвоката, мол: – «Без пройдошистого и наглого адвоката ничего не получиться…». А где, спрашивается, взять такого? Негде!
– Это точно, негде, – подтвердил Кот. – Адвокатов на Заброшенных Крышах сроду не бывало. Скажу вам по большому секрету, и в Раю нет ни одного. Они все – прямым ходом, оптом и поодиночке – следуют в Котлы кипящие…. Что это ты, дружище Ник, так активно крутишь головой? Поверить не можешь? Точно тебе говорю – ни единого! Вообще-то, официально считается, что самый страшный и непростительный грех, мол, «гордыня»…. Но и в Раю, торжественно даю любимый коренной зуб, хватает всяких, не в меру гордых персон: в глубине Души человек может быть записным гордецом, но при этом регулярно совершать дела добрые, насквозь богоугодные. Так-то оно! А вот, «лицемерие»…. Это в Земном Мире к нему относятся излишне снисходительно и несерьёзно. А там, Наверху, давно уже просекли что почём, осознали нешуточную опасность. И все лицемеры в Котлы следуют напрямую, с кожей ободранной напрочь, без единого шанса на иной исход…. Так что, бедные адвокаты! Страшна и незавидна их участь…. Никогда, дружище Ник, не связывайся с адвокатской братией! Никогда!
Ещё минут через десять старики засобирались.
– Пора нам уже, друзья! – словно бы чего-то немного стыдясь и смущаясь, негромко произнёс Айвенго. – Мы направляемся в библиотеку, которую открыли благодаря уважаемому Коту. Каждый день там проводим по несколько часов, если так можно выразиться применительно к нашим благословенным Крышам. Изучаем разные юридические документы, сочиняем прошения, составляем многочисленные справки…
Короткое прощание, полное добрых взаимных слов и фраз, и вот уже странная парочка затерялась в многообразии печных труб. Только громкое шарканье, вперемешку с размеренными и неторопливыми ударами молотка по шляпке забиваемого гвоздя…
– Все мы – лишь маленькие и неразумные дети, заблудившиеся в бескрайней пустыне, – глубокомысленно изрёк Кот, на этот раз умело прикуривая предложенную Ником сигарету. – Чёрная беспросветная ночь. Ни единого огонька вокруг. Небо покрыто плотными серыми тучами. Луна и звёзды? Забудьте…. А впереди – сплошные засады и горести…
Проснулся он от тупой головной боли и нестерпимой колючей жажды. Сел на диване, нащупал босыми ступнями ног старенькие шлёпанцы, медленно провёл ладонью по лицу, осторожно помотал головой.
Вокруг было очень тихо и тревожно. На подоконнике ласково и нежно подрагивали утренние солнечные лучи, а вот незнакомый мужской носок (серый в мелкую чёрную клеточку), зафиксированный им ночью – на границе сна и яви – куда-то исчез.
«Почему, интересно, я спал в столовой? А где же Марьяша?», – удивился Ник, крепко обхватывая-обнимая ладонями пузатый стеклянный кувшин, наполненный кипятком.
Он пил долго и жадно, давясь и обливаясь. Допил жидкость до последней капли и в этот момент вспомнил всё, что с ним произошло. Всё, до мельчайших деталей. Вспомнил, глухо застонал и, с трудом перебирая неверными ногами, устремился по витой лестнице на второй этаж, зовя жалобным и чуть дрожащим голом:
– Мария! Марьяна! Машенька! Матильда!
Жена – растрёпанная, сонная, милая – торопливо выбежала из спальни, упёрлась ему в грудь острыми кулачками и заявила, неодобрительно и строго посвёркивая серыми – как балтийская морская гладь – глазами:
– Зачем же ты так поступаешь, Николай? Пошёл за лекарством, а вернулся пьяным в стельку…. А, может, и не пьяным? Накурился какой-то гадости? А, скорее всего, и то, и другое?! От тебя так противно воняло, когда ты лез со своими слюнявыми поцелуями…. Как же так, Коля? Я его ждала, волновалась, нервничала…
– У меня опять случился приступ, – смущённо глядя в сторону и виновато вздыхая, сообщил Ник.
Он механическим голосом, словно бы читая старательно заученный текст, рассказал жене о вчерашних видениях и фантомах. О жестоком и безжалостном Фредди Крюгере, с которым пил благородный ямайский ром, оказавшийся на поверку обыкновенной яблочной бормотухой. Об убитой неизвестной старушке и двух выпотрошенных лохушках. О голодном вампире, замаскированном под доброго Деда Мороза, и о соседе Олеге Быстрове с его бельгийской овчаркой. О кроссовках, щедро испачканных в крови, о чужом мужском носке на подоконнике, и о двухметровом кенгуру с головой гигантской гусеницы…