Сжимаю его в объятиях и выдыхаю:
— Я скучала по тебе.
— Прошло почти три недели, — говорит он, когда отстраняется и смотрит на меня, и когда он делает это, я вижу, что он расстроен. — Где, мать твою, ты была, Элизабет?
ГЛАВА
— Элизабет, — мой папочка кричит с другой стороны двери моей спальни, — тебе нужна помощь?
Я борюсь с блестящей тканью моего платья принцессы, пытаясь найти, куда протолкнуть руки.
— Нет, папочка, — кричу я в ответ, тяжело дыша, кручу и сгибаю руку, когда, наконец, нахожу рукав.
— Ты готова?
Я иду к коробке с игрушками, вытаскиваю розовые пластмассовые туфельки, которые подходят к моему платью. Надеваю их, иду к двери и открываю ее. Я смотрю на папочку, который держит в руке букетик розовых маргариток.
— Я никогда не устану смотреть на твою красивую улыбку, — говорит он, а потом берет мою руку и целует ее. Он отдает мне цветы. — Для моей принцессы.
— Спасибо, па… я имею в виду, Принц.
— Могу я войти в ваш замок? — спрашивает он, и я хватаю его за руку и втаскиваю в свою комнату — на сегодня наш воображаемый замок.
— Хотите чай? — спрашиваю я, когда мы подходим к столу у окна, где расставлен мой чайный сервиз.
— Да, выпил бы. Мой путь из королевства был долгим.
Я наблюдаю, как он садится на мой маленький стульчик и хихикаю, когда его колени ударяются об его грудь.
Мы с папочкой часто устраиваем такие сказочные чаепития. У меня нет мамочки и братиков или сестренок, чтобы поиграть с ними, но это хорошо, потому что папочка весь мой. У него самые симпатичные голубые глаза, но он говорит мне, что мои глаза симпатичнее.
Кладу цветы, беру заварник и притворяюсь, будто наливаю ему чай, пока он рассматривает пластмассовые печенья и пальцем наворачивает над ними круги, пока не решает, какое именно он хочет.
— Папочка, просто возьми одно.
Его брови взволнованно приподнимаются, когда его рука приземляется на желтый кекс с присыпкой.
— Вот это выглядит вкусненьким, — заявляет он, прежде чем притворяется, будто откусывает кусочек, и затем облизывает пальцы.
Я морщусь и визжу:
— Фууу. Принцы не облизывают пальцы.
— Нет?
— Нет, они пользуются салфетками.
Он осматривается и говорит:
— Ну, у меня нет салфетки, и я не хочу, чтобы глазурь на моих пальцах пропадала зря.
Я усиленно размышляю, постукивая пальцем по щеке, а потом соглашаюсь:
— Ты прав. Хорошо, можешь облизать пальцы.
Мы сидим в залитой солнечным светом комнате и пьем наш воображаемый чай, разговариваем о летающих лошадях, на которых мы будем ездить в волшебном лесу.
— Я рассказывал тебе о Карнеги, гусенице, которую я встретил? — интересуется он.
— Ты встречал гусеницу?
— В прошлый раз, когда забирал своего боевого коня в лесу, я встретил гусеницу. У него были ягоды, которыми он поделился со мной, а еще он рассказал мне один секрет, — тихо шепчет он и ставит чашку на стол.
— Что?! — взволнованно восклицаю я. — Ты видел говорящую гусеницу?
— Да, хочешь знать, что он рассказал мне?
— Ммм хмм, — хмыкаю я и энергично киваю головой.
— Ну, так вот, он рассказал мне, что живет в волшебном лесу уже много лет, но однажды он был принцем.
— Правда? И что случилось?
Он кладет руки на колени, придвигает их груди и говорит по секрету:
— Волшебник королевства наложил на него проклятие и превратил в гусеницу.
— Ох, нет, — вздыхаю я. — Почему?
— Оказывается, король был расстроен, потому что он говорил Карнеги, чтобы тот прекратил прокрадываться по ночам из своей комнаты к холодильнику и воровать коробочки с соком. И король позвал волшебника, чтобы он превратил Карнеги в гусеницу.
— Папочка!
Он игриво улыбается. Я знаю, что он проверяет меня с тех пор как узнал, что я просыпаюсь по ночам и пью сок. Прошлой ночью я испугалась, когда он включил свет на кухне и застал меня, пьющей яблочный сок.
— Ты ведь не собираешься накладывать проклятие на меня, да? Я не хочу быть гусеницей.
— Почему нет? Я могу познакомить тебя с Карнеги.
— Но я буду скучать по тебе.
Он протягивает ко мне руки.
— Иди ко мне, куколка, — говорит он, поворачиваясь на маленьком стуле и вытягивая ноги. Он усаживает меня на свои колени и обнимает своими большими руками. Когда он целует кончик моего носа, я хихикаю. — Я никогда не буду накладывать на тебя проклятие и отсылать тебя куда-то. Ты моя малышка, ты ведь знаешь это?