— Знаю, — кричу я. — Этого никогда не должно было произойти. Не должно, но произошло, и я очень напугана.
— Не плачь, — шепчет он, когда садится возле меня на диване и притягивает к себе. — Когда ты узнала?
— Только что. Я только что вышла из кабинета доктора. Поэтому шла мимо. Мне нужна была прогулка.
— Ты чертовски напугала меня. Машина почти сбила тебя.
— Прости.
— Мне нужно, чтобы ты поговорила со мной. Объяснила, как это произошло.
Я откидываюсь назад, высвобождаюсь из его захвата и тяжело вздыхаю, прежде чем говорю:
— Последние несколько дней я страдала от сильных болей, поэтому пошла к доктору. Я проверяла на себе эффективность гормональной терапии, чтобы справиться с болями, но прекратила. Доктор сказала, что боли начались потому, что гормонам требуется время, чтобы выйти из организма.
— Почему ты не рассказала мне, что ты страдаешь от боли, — спрашивает он.
— Потому что тебя легко встревожить, и я знала, что это проблема, вероятно, не больше тех, с которыми я сталкиваюсь постоянно.
— Я беспокоюсь, потому что люблю тебя. Я хочу знать, что с тобой происходит. Я не хочу, чтобы ты что-то скрывала, — говорит он, поворачиваясь ко мне лицом, берет мои руки в свои и кладет их на свою коленку. — И что сказал доктор?
— Ничего. Она взяла кучу анализов, затем посмотрела результаты и сказала, что я беременна, — мой голос дрожит на последнем слове, и я вновь начинаю плакать. Деклан берет мое лицо в свои ладони.
— Все будет хорошо. Я знаю, сейчас ты напугана, но я с тобой и никуда не денусь, — уверяет меня он.
— Хотя она сказала, что я, вероятно, не смогу выносить ребенка.
— Почему?
— Потому что у меня слишком много поражений. Она сказала, что будет внимательно наблюдать за мной. Мой следующий прием через две недели.
— Я пойду с тобой.
— Ты не можешь, Деклан, — говорю я. — Беннетт нашел для меня этого доктора. Она знает, что он мой — муж.
Он стискивает зубы, его челюсть напрягается, и он выплевывает:
— Это мой, черт побери, ребенок?
— Да.
— Ты сказала ему, что беременна?
— Нет, — отвечаю я и опускаю голову, признавая. — Я напугана, Деклан. Я боюсь, что он узнает, — я поднимаю на него взгляд, пытаясь сдержать новый поток слез и говорю: — Я не могу рассказать ему. Он не должен узнать.
— Он все равно узнает, но ты не скажешь ему без меня, — говорит он, и реальность всей ситуации поражает меня. — Я знаю, ты боишься, но ты уйдешь от него.
— Деклан…
— Ты уйдешь от него, — приказывает он.
— Только дай мне немного времени.
— Черт подери, Нина. Все, что я делаю — так это даю тебе время.
— Я знаю. Я… прости, но все не так просто. Я уйду, правда, — говорю я, пытаясь убедить его, но уже не могу отличить правду ото лжи. Я не знаю, что, черт возьми, делаю. Я просто паникую, хотя все, что я хочу сделать — это убежать с Декланом. Отправиться в Шотландию, родить ребенка и оставить весь этот жизненный кошмар позади.
— Я не хочу, чтобы он, бл*дь, касался тебя, ты понимаешь? Внутри тебя растет мой ребенок. Этот ублюдок больше не притронется к тебе, — рычит он, и я, даже не вздрогнув, соглашаюсь. — Он уже уехал?
— Прошлой ночью, — произношу я. — Его не будет всю неделю.
Он кивает, и я кладу голову ему на грудь. Его руки прокладывают путь по моей шее в волосы, когда я бормочу:
— Я, правда, боюсь, Деклан.
— Знаю, дорогая. Я позабочусь о тебе, — говорит он, и когда я отстраняюсь и поднимаю голову, он кладет руку на мой плоский живот и добавляет: — Я позабочусь о вас обоих.
Его слова вызывают у меня улыбку, я кладу свою руку на его и хочу всем сердцем верить, что этот ребенок его.
— Я слышала сердцебиение, — шепчу я, и его голос едва слышен, когда он спрашивает:
— Да?
— Да. Оно такое быстрое, — говорю я ему. — Они дали мне фотографию.
Я беру сумочку, вытаскиваю фотографию и отдаю ее Деклану. Он смотрит на нее, и я наблюдаю, как его глаза блестят от слез. Он не пытается спрятать эмоции, пока теряется в изображении.
— Я не думал, что он выглядит так реально, с ручками и ножками, — вздыхает он сквозь слезы.
— Почти десять недель, поэтому мы пропустили стадию, когда ребенок был похож на шарик, — говорю я, выпуская печальный смешок.
— Десять недель?
— У меня срок в октябре, — произношу я, и он, наконец, поднимает взгляд от фото. Его щеки влажные, и я встаю на колени, беру в ладони его щеки, и так же любяще, как он делал мне, ласково слизываю его слезы.
ГЛАВА
Сегодня последний день, который я проведу вместе с Декланом, перед тем как уехать домой. Беннетт возвращается сегодня вечером, и все утро я хожу расстроенная. Я напугана и нервничаю, что Беннетт может узнать о моей беременности. Но я так подавлена, потому что за два прошедших дня я позволила себе поверить, что это ребенок Деклана, а он дал мне уверенность в том, что слово «мы» реально. Но это все равно ложь. Я же не могу прекратить думать о нем, я больше не могу представить жизни, где не будет существовать Деклана.