Он наклоняется в сторону, хватается за подлокотник моего стула и резко придвигает меня к себе, затем тихо шипит:
— Дерзость тебе не к лицу, Нина, последи за тем, как ты разговариваешь со мной. И никто не наступал на мое достоинство, особенно твой муженек — мужчина, которого ты говоришь, что любишь, но, который, кажется, ни хрена о тебе не знает.
— Думаешь, ты милый?
— Я похож на мужчину, который хочет быть милым?
Сощурив глаза, я говорю ему:
— Ты похож на мужчину, который ревнует, но ты не должен, поскольку между нами ничего не будет.
— Почему это?
— Потому что я замужняя женщина, а твои незрелые обвинения — оскорбительны. Ты ничего не знаешь о моем муже и о том, что он знает или не знает обо мне.
— Ты лгунья, — обвиняет меня он.
— Прости?
Он наклоняется ближе, оказываясь не более чем в нескольких дюймах от моего лица, и говорит:
— Я думаю, тебе нравится вызывать у меня ревность. Я прав?
Тихим голосом, удостоверившись, что он звучит неуверенно, я просто отвечаю:
— Нет.
— Я не верю тебе.
— Что тебе нужно от меня?
— Честно?
— Честно, Деклан. Что ты хочешь?
Его взгляд почти такой же острый, как кинжал, когда он отвечает:
— Тебя.
Отличный ответ, идиот.
Я встаю, бросаю салфетку на стол и поворачиваюсь, чтобы пойти и найти Беннетта, хотя я и не собираюсь покидать комнату, и Деклан оправдывает мои ожидания, когда хватает меня за руку и резко поворачивает, притягивая к себе. Он смотрит на меня, а я отвожу глаза.
— Посмотри на меня, — приказывает он, и когда я не делаю этого, он хватает меня за подбородок и поворачивает мое лицо к нему. — Я сказал, посмотри на меня, Нина.
— Ты придурок.
— А у тебя грязный ротик, — говорит он, прежде чем соединяет свои губы с моими. Он не нежен, а его щетина грубо царапает меня, когда он обхватывает рукой заднюю часть моей шеи. Его захват решительный, и удостоверившись, что он чувствует, что на короткое мгновение я отвечаю ему, я двигаю губами вместе с ним, прежде чем со всей силы отталкиваю его.
Его ухмылка высокомерна, когда он отступает, оставляя между нами приличное расстояние.
— Что думаешь, ты делаешь? — резко выплевываю я.
— Проверяю тебя.
— Ты наглый идиот.
— Тогда почему ты ответила на мой поцелуй? — спрашивает он. — Не лги мне, поскольку я почувствовал это.
— Ты не мог ничего почувствовать, как и я, — подхожу назад к столу, вытягиваю стул и сажусь, смотрю просто перед собой, и затем говорю: — Не делай так больше, никогда.
Через несколько секунд Деклан занимает свое место передо мной, и в очень даже подходящее время возвращается Беннетт. Вся эта ситуации граничит с опасностью, и я расслабляюсь, когда Беннетт говорит:
— Приношу свои извинения, но мне необходимо уехать раньше, чем я планировал.
— Почему? — спрашиваю я.
— Мне жаль, дорогая. Чартерный рейс уже готов к вылету. Случилось недопонимание со сменой времени рейса, и мы должны вылетать.
— Прямо сейчас?
Он протягивает мне руку, и я принимаю ее.
— Деклан, — говорит он, когда поворачивается, чтобы посмотреть на Деклана, который тоже встает. — Прости, что так убегаю. Рад был вновь увидеть тебя.
Деклан не отвечает, вместо этого коротко кивает, пока они пожимают друг другу руки.
— Извини, мы отойдем ненадолго, — произносит Беннетт, обнимает меня за плечи и выводит нас. Я оглядываюсь через плечо и наблюдаю, как Деклан продолжает стоять, не спуская с нас глаз, пока мы покидаем комнату.
Боже, он такой предсказуемый.
Я иду с Беннеттом в фойе, и когда он останавливается у входной двери, я играю в опечаленную женушку. Я обнимаю его за талию, кладу голову ему на грудь и удерживаю его.
— Не хочу, чтобы ты уезжал.
Его губы касаются моей макушки, даря поцелуй, и затем он отвечает:
— Знаю. Я вернусь так быстро, как только смогу.
Я поднимаю на него взгляд, и он прикасается к моим губам, губам, которые только что целовал Деклан, а теперь он целует меня. Долго, медленно, нежно. На мгновение он удерживает эту связь, затем отстраняется и смотрит на меня.
— Ты такая красивая.
— Не надо.
— Что не надо? — спрашивает он.
— Не надо говорить все эти милые слова, которые заставляют меня скучать по тебе еще сильнее.
Он улыбается, и когда я смотрю вперед, замечаю, что Болдуин уже подъехал. С тяжелым вздохом, я смотрю на Беннетта, и он говорит:
— Мне пора.