После того, как я переодеваюсь в пижаму и делаю чашку горячего чая, я сажусь на пол, скрещивая ноги, а колени прижимаю к холодному окну и наблюдаю, как снег падает на город. Я размышляю, как использовать эту ночь с пользой. Я знаю, что должна найти свой путь к его комнате, и начинаю придумывать причины, чтобы постучать в его дверь.
Время проходит, пока я блуждаю в своих мыслях, и когда смотрю на часы, которые стоят на одном из журнальных столиков, уже 22:23. Ставлю кружку около себя на пол, мой мозг возвращается к Пику, и вина затапливает меня, когда я думаю о том, что он в холодном, ветхом трейлере, в то время как я сижу здесь. Щелчок двери отбрасывает меня от Пика, и когда я оборачиваюсь, вижу Деклана.
— Что ты делаешь на полу в темноте? — спрашивает он, пересекая большую гостиную, направляясь ко мне.
— У тебя такая привычка взламывать гостиничные номера постояльцев своего отеля?
Он говорит с ухмылкой:
— Технически, я не взламывал дверь, — он поднимает вверх ключ-карту, прежде чем кладет ее на кофейный столик, проходя мимо него.
— Ты мог бы постучаться.
Я сижу на полу, он подходит ко мне, и мне приходится наклонить голову назад, чтобы посмотреть на него. Он стоит и смотрит в окно, засунув руки в карманы брюк.
— Люблю снег, — шепчет он, и без раздумий я соглашаюсь:
— Я тоже.
Он смотрит вниз на меня, его лицо находится в тени в темной комнате.
— Ты в порядке? — спрашивает он, почему-то встревожено.
— А что?
— Ну, я зашел проверить как ты тут, а ты сидишь на полу, прижавшись к окну в кромешной темноте. Выглядит печально.
Я возвращаю свое внимание обратно к городу и отвечаю:
— Я люблю смотреть на снегопад.
Он садится рядом со мной, его колено касается моего. Несколько минут я позволяю тишине повиснуть между нами, а затем говорю:
— Спасибо.
— За что?
— За комнату, — отвечаю я ему. — Она прекрасна.
— Это просто номер, Нина, — говорит он, преуменьшая размах своего отеля, и продолжает смотреть на снег.
— Лотос, — произношу я, имея в виду название отеля. — Интересный выбор. Почему лотос?
— Есть что-то в этом красивом, почти безупречном цветке, появляющемся из воды.
— Хмм, — я делаю паузу, прежде чем заявляю: — Самоанализ, — подразумевая, что смысл вызывает отклик во мне самой.
Он наклоняет голову, чтобы взглянуть на меня, его дыхание щекочет мою щеку, и говорит:
— Ты пытаешься анализировать меня?
— Неужели есть какие-то подводные камни, которые мне стоит отыскать?
— У всех есть подводные камни, которые они прячут, — он всматривается в меня. По крайней мере, он хотел, чтобы я поверила в это, но я непроницаема. В любом случае я смягчаюсь, показывая ему, что он фактически имеет на меня влияние. Я моргаю несколько раз и ерзаю, делая вид, что нервничаю, и затем он спрашивает: — Ну, так что? Что думаешь, ты нашла?
Глубоко вдыхаю и на выдохе предполагаю:
— У тебя отвращение к бизнесу, который ты ведешь под своей фамилией.
Он не двигается, и я добавляю:
— Или, возможно, у тебя неприязнь к собственному отцу.
— Интересно. Причем тут он?
Я улыбаюсь и говорю:
— Да ладно. Мы оба встречались с этим мужчиной. Он придурок, ты сам лично как-то говорил это.
Деклан едва слышно смеется и спрашивает:
— Ты не тактична в выборе слов, да?
— Я произвела бы на тебя впечатление, если бы была тактичной?
Он тихо хмыкает, смотрит на меня любопытным взглядом и говорит:
— Что насчет твоего отца?
Он застигает меня врасплох. Уколом в нежное местечко, которое я никогда не могла укрепить.
Хочешь узнать мое слабое место?
Ну, так вот оно.
Я скучаю по папе.
Перевожу тему, говоря:
— Мы не говорим об этом, помнишь?
— Конечно.
— Ты когда-нибудь ладил с ним?
— Так же как и все остальные, — отвечает он.
— Очень тактичный ответ.