— Да. Цацкаться. Для такого могущественного человека ты должен расширить свой словарный запас.
— Да, ладно? Ну, возможно, когда я вернусь домой, я покажу тебе, насколько широк мой словарный запас.
Я смеюсь. Если и есть хоть одна вещь, которую Беннетт не делает, так это не говорит пошлые словечки, но я кокетничаю с ним:
— Хмм… возможно, тебе следует вернуться домой раньше.
— Я хотел бы. Хотя я наслаждаюсь здешним теплом. Тут солнечно и приятно.
— Если ты пытаешься вызвать во мне зависть, то у тебя не получится. Ты знаешь, что я люблю, когда холодно и пасмурно. Чтобы согреться, я прижимаюсь к тебе каждую ночь.
— И кто грел тебя прошлой ночью?
— Полный желудок запеченных макарон, которые приготовила Клара, а потом еще я плотно укуталась в одеяла.
— Ну, я уже скоро буду дома, чтобы согревать тебя в объятиях, — говорит он сладким голосом, а потом спрашивает: — Что у тебя сегодня на повестке дня?
— Я собираюсь позвонить в отель, чтобы узнать, смогу ли я вновь посмотреть зал.
— Мы видели его.
— Да, но сейчас зал пустой, без чикагской верхушки общества, которая болтается под ногами.
Он смеется надо мной, а затем произносит:
— Любимая, не забывай, что ты тоже принадлежишь к этой верхушке общества.
— Я должна благодарить за это тебя, дорогой, — я поддразниваю его. — Но серьезно, я хочу увидеть зал пустым и поговорить с руководством, чтобы узнать есть ли у них какие-нибудь новые поставщики. Я хотела бы немного отступить от того, что мы делали последние пару лет.
— Пока ты занимаешься этим, вечеринка будет удивительной. Все, к чему ты прикасаешься, становится совершенством. Посмотри на меня.
— Совершенство, ага? Ну, не могу поспорить с таким твоим эго. Я не стала бы ничего менять в тебе.
— И я в тебе, — любезничает он, а потом говорит: — Машина подъехала к отелю, и мне придется отпустить тебя.
— Ладно. Попытайся не перегружать себя работой. Я скучаю по тебе.
— Скучаю по тебе тоже, любимая. Хорошего дня тебе.
Мы кладем трубки, и я глубоко вздыхаю. Вначале подобные разговоры с трудом давались мне, но сейчас они так же естественны, как и желание вытереть собачье дерьмо со своей обуви.
Я иду в свою гардеробную, чтобы взять клатч, который брала в тот раз на вечеринку. Открываю его и достаю визитку, которую Деклан дал мне, затем возвращаюсь в гостиную и звоню.
— «Лотос», — мурлычет женский голос.
— Деклан Маккиннон свободен?
— И как вас представить?
— Нина Вандервол.
Она на мгновенье оставляет меня висеть на линии, затем, когда вновь включается, говорит: — мистер Маккиннон заканчивает деловую встречу, вы хотели бы, чтобы я передала ему сообщение?
— Не хотела бы срывать его встречи, но я буду организовывать вечеринку и хотела бы приехать посмотреть зал, и обсудить поставщиков.
— Конечно. Позвольте мне направить вас к нашему управляющему, — говорит она, прежде чем переключить меня на него.
После небольшого разговора с управляющим гостиницей, мы условились встретиться с ним через час. Я кладу трубку, затем звоню Болдуину, чтобы он подготовил машину. Когда он приезжает, я уже готова, он помогает мне надеть пальто поверх шелковой блузки цвета слоновой кости и сшитых на заказ черных брюк.
— Вы готовы? — спрашивает Болдуин, пока я беру сумочку.
— Готова.
Мы едем вниз на лифте, проходим через вестибюль, автомобиль уже припаркован около главного входа.
— Ступайте осторожнее, — говорит Болдуин, когда я обхожу на своих высоких каблуках небольшие ледяные участки.
Когда я подъезжаю к «Лотосу», захожу внутрь и здороваюсь с управляющим, который ждет меня. Он ведет меня в зал, и я внимательно рассматриваю пространство. Главную зону отдыха можно легко приспособить к вечеринке, а также тут есть гостиная с мягкими диванами, где находятся различные ликеры и сигары, которые выставлены в темном шкафу из красного дерева. Барная стойка широкая и мощная, резьба по дереву просто восхищает. Обидно, что все это скрывалось в толпе людей, которые были здесь на открытие. Обстановка интимная, несмотря на огромный размер комнаты. Танцпол расположен внизу через один маленький лестничный пролет, это выделяет его на фоне столовой и создает менее беспокойную атмосферу для развлечений.
Звук знакомого акцента застает меня врасплох, когда я делаю пометки в своем блокноте.
— Как он выглядит? — его акцент отдается эхом в комнате, и когда я поворачиваюсь, чтобы поймать его взгляд, я говорю:
— Извините?
Он осматривает пространство и объясняет: