Теперь мы подходим к интересному моменту, который может иметь отношение к вашему расследованию. Какое-то время назад присматривавший за троицей месье Клери (думаю, комиссар очень дружен с испанской полицией) заметил, что они страшно перессорились. Это началось между Блейком и Россом. Сэр, вам несложно понять, что если человек уклоняется от налогов, это не делает его негодяем. Джозефа Блейка и Хуана Гарридо можно отнести к «джентльменам-авантюристам», способным на риск. Во всем, кроме контрабанды, они были честными людьми. Понимаете? А Росс был другим. Отпетым мошенником. У нас в Ярде есть досье Ярда на него, хотя мы ничего не знаем о его делах за последние четыре-пять лет, ведь он провел их за границей. Он был замешан в дело о шантаже, а во время войны у нас было сильное подозрение, что он получает немецкие деньги, да, сэр, за шпионаж, но мы так и не смогли доказать это.
Итак, Блейк поссорился с ним. Стало известно, что Росс угрожал Блейку. Кажется, по этой причине Блейк и вышел из контрабандного дела и переехал сюда. А Гарридо тем временем остался с Россом. Однако позже они тоже поссорились, и Росс ушел.
– И куда же он ушел? – спросил полковник.
– Он вернулся в Англию, сэр.
– О! Продолжайте.
– Во всяком случае, месье Клери понял это так. Как вы понимаете, занятие контрабандой требует определенных вложений. Они не переправляли товары по реке или через горный перевал. И если кто-то из бедняг попадался в руки к гвардейцам, то ему приходилось отдуваться в одиночку. Все это лишь предположения, сэр, как я уже говорил, они появились у Клери. Когда Блейк вышел из дела, он, вероятно, забрал свои деньги. То же самое произошло, когда ушел и Росс. Так и быть. Из этого два следствия. Во-первых, Росс стал еще враждебнее по отношению к Блейку, ведь, по-видимому, Гарридо ушел из дела под влиянием последнего. А во-вторых, когда Гарридо остался один, капитал очень уменьшился, что затруднило продолжение контрабандистской деятельности.
– Вот те на, сэр! – воскликнул суперинтендант Чафф. – Все совпадает! Вот почему Блейк собирался к Гарридо (сэр, помните, его фамилия была в записной книжке?), и он взял с собой наличные! Что вы думаете, сэр?
– Думаю, вы совершенно правы, Чафф, – ответил полковник. – Рассуждая с точки зрения психологии, можно догадаться, что произошло: Гарридо написал Блейку и признал свою неправоту во время первой ссоры, когда он встал на сторону Росса. Теперь он ушел от него и просил Блейка о финансовой помощи. Да, очень правдоподобно. Хорошо бы нам увидеться с Хуаном Гарридо.
– Все в порядке, сэр, – заявил человек из Скотленд-Ярда. – Клери сделает это. Я, конечно, рассказал ему об убийстве, а Клери сказал, что он уверен: Гарридо предоставит достаточно информации, если только правильно к нему подойти. Как я уже говорил, он честен во всем, кроме контрабанды. Клери обещал, что напишет вам. Думаю, так было бы лучше всего.
– Отлично!
Широкое лицо суперинтенданта озарилось улыбкой.
– Смотрите, сэр, – сказал он, – разве все не ясно, как день? Тот человек, конечно, Росс. Он вышел из поезда в Рамсдене. Он хотел отомстить. Подождите, пока Хорн не задержит его – не думаю, что на это уйдет много времени.
– Значит, у вас есть новости? – спросил Уоринг.
– Что бы там ни писали газеты, а расследование продвигается, – ответил суперинтендант. – О, да. Путника подвез парень, он-то и вывел нас на след. Нам удалось отследить его до станции в Редборо, а там кондуктор смог вспомнить человека, подходящего под его описание – он сел в поезд на Лондон. Мы нашли таксиста, подобравшего его на вокзале «Паддингтон», и отель, в котором путник провел ночь. Сегодня Хорн телеграфировал о дальнейших событиях. Мы взяли его! Думаю, теперь уже можно сказать, сэр, – продолжал он, обращаясь к полковнику Чадлингтону, – что у нас есть и мотив преступления. Месть! А женщины в этом деле, как оказывается, нет!
– Но все-таки, – ответил полковник, – было бы интересно узнать что-нибудь о той женщине. Уоринг, выяснили ли вы что-нибудь о ней? Я имею в виду женщину, которая жила с Блейком в Андае.
– Она умерла, сэр, – сказал Уоринг.
– Знаю. Клери говорил что-нибудь о ней?
– Очень немного, сэр. Она была испанкой. Она называла себя Марией Кассола и, по словам комиссара, была красавицей.