Теплый ветер шевелил редкие, давно не стриженные волосы Суописа, а он все сидел и сидел, всматриваясь в синеющие дали, и ему становилось отчего-то грустно, тревожно…
Истома охватила старика, и он не почувствовал, как склонился к земле, прильнул к ней.
Бугорок под ним словно вздохнул.
«Значит, пора уже уходить?» — спросил дедусь.
«Мало ли ты пожил? Смотри, какой старый», — укоризненно молвило солнце.
«Мало не мало, но видишь, что делается, — показал он на пойму. — Хочу дождаться, поглядеть. Они задумали здесь зажечь свое солнце. Тебя часто не бывает, темно без солнышка».
«Хитер! — усмехнулось солнце. — Умеешь подольститься. А что сделал ты хорошего на этой земле?»
«Что сделал хорошего? — Старик призадумался. — Хорошего и не упомню. Прожил свой век в лесах, трудился, детей растил…»
«Погоди, сейчас справимся!»
И солнце спросило у пущи.
Зашумел, зашелестел бор:
«Он оберегал меня от злых людей. Он охранял меня от огня! Он дрожал над каждым моим ростком».
«Ишь как выгораживает!.. Спросим-ка других».
И солнце спросило лесных жителей.
Защебетали птицы, заревели звери:
«Он не давал нас в обиду. Любил слушать наши песни».
«Он защищал нас от злых людей».
«А что земля скажет?»
И вздохнула земля:
«Много пота пролил он на мою грудь, легко ему будет отдыхать, стану я ему пухом. Но, если хочет жить, пусть живет».
Рассмеялось солнце:
«Что с тобой поделаешь, живи, если все заступаются».
Кончилась на стройке работа, ребята перевели дух. Ромас взглянул на холм, где недавно сидел старик и, удивившись, закричал:
— Алпук, Алпук, смотри, что это с дедусем?
Алпук обернулся.
— Ой, неладно, пошли быстрей!
Подбежав, они испуганно остановились. Старик лежал ничком, широко раскинув руки.
— Дедусь, дедусь, вставайте! — чуть не плача, затряс его Алпукас. — Мы уже уходим, дедусь!..
Тот сел, посмотрел тусклыми глазами на солнце и пробормотал:
— Ладно, если хочешь…
Какое-то странное у него лицо, и глаза странные, и говорит чудно…
Мальчикам стало еще страшней.
— Бежим позовем кого-нибудь!
У подножия холма они встретили студентов, которые шли купаться, и закричали:
— Сюда, сюда! С дедушкой что-то случилось.
Когда подоспели студенты, старик все еще бормотал:
— Дождусь, а тогда уж и уйти можно…
Взяв старика под руки, студенты повели его в лагерь. Вначале он переступал ногами, будто они деревянные, но потом оправился и даже высвободил руки. Только взгляд еще туманился, словно что-то искал и не находил вокруг.
Его усадили возле костра, тут же предложили лекарства, но он на них и не глянул. Какое ж лекарство поможет?
— От этого вы не откажетесь, — протянул один из студентов фляжку.
Старик взял посудину, встряхнул и сделал несколько глотков.
— Крепок, проклятый! — с улыбкой вернул он фляжку.
Суопис пришел в себя. Он снова выглядел бодрым, живым.
— Что вы делали на холме, дедусь? — спросил черноволосый студент, помогавший вести Суописа. — Вздремнули?
Старик пристально посмотрел на юношу:
— Нет, что же мне дремать, разве мало ночи?
Но студент не отступал:
— Мне показалось, что вы говорили во сне.
— Нет, я не спал, — настойчиво повторил старик. — Я разговаривал с солнцем и землей.
— С солнцем и землей? — послышались удивленные голоса.
— Да. С солнцем и землей. У каждого человека есть на земле такое местечко, с которым он может поговорить. А мы вот с этим холмом давно знакомство водим. Здесь я человека едва не убил.
— Человека? — поразились студенты.
Девушка, сидевшая рядом со стариком, испуганно отодвинулась.
— Как это случилось?
— Расскажите, дедусь!
Долго молчал старик, собираясь с мыслями и глядя на огонь. Молчали студенты и ребята. Потрескивали сухие ветки в костре, взлетали и гасли искры.
И дед начал:
— Никто этой были не знает. Я никому не рассказывал, а тот, кто мог бы об этом поведать, не хотел.
Я тогда еще только начинал лесную службу. Здесь, где мы с вами сидим, кругом стоял лес, только вершина холма — самый бугорок — был лысый. Любил я приходить сюда утром — встречать восход солнца или вечером провожать солнышко на покой, слушать говор леса, песни птиц. Молодой еще был. А у молодого, сами понимаете, душа живая. Тянется к жизни.