— Что происходит, братцы?
— Обыск, — ответили ему. — Туда всех пущают, оттедова еще никто не вышел. Сам начальник жандармов полковник Порошин приехал.
Авель увидел знакомых железнодорожников.
— Никак Евсея и Дмитрия задержали?
— Жандармы раньше них явились, а их самих уже потом с работы привезли. Там какой-то высокий барин с бородой и грузин-рабочий.
Ладо и Вано! Они там. Все пропало, и типографию без Вано уже не спасти. У Ладо в кармане револьвер, может, одумавшись, он начнет отстреливаться? Сколько там жандармов? Полицейские трусливы, если начнется стрельба — разбегутся. Ладо, Вано и он — трое связанных совместной работой в «Нине». Ладо, не задумываясь, решил пожертвовать собой ради Виктора и Дмитрия Бакрадзе, ради Георгобиани… Неужели Авель останется в стороне, бросит Ладо, когда он в опасности? Если начнется свалка, тяжелый кулак Авеля не помешает.
Авель больше не рассуждал. Он, словно его толкнули в спину, пошел к калитке. Кто-то схватил за рубаху.
— Очумел, что ли? Куда тебя несет?
С ожесточением оттолкнув руки, Авель вырвался и, чувствуя спиной взгляды примолкших рабочих, перешел улицу. За калиткой он забыл думать о людских взглядах, да людей и не было видно за высоким забором. Он увидел полицейских, стоящих под забором, двух жандармов у крыльца, взбежал по ступенькам и вошел в комнату, отыскивая глазами Ладо.
К Авелю повернулись. Понятые — с испугом, жандармы удивленно, полковник Порошин поднял квадратное лицо и заиграл бровью, подтянутый, надушенный ротмистр пригладил мизинцем усы и театрально щелкнул каблуками. Авель узнал ротмистра Вальтера — тот в апреле допрашивал его. Евсей, Дмитрий и Вано стояли рядышком у стены.
«Значит, все свершилось», — подумал Авель.
— Зачем ты пришел сюда? — быстро, сердито спросил Ладо.
Авель покосился на жандармов и пожал плечами. — Рад видеть вас здесь, господин Енукидзе, — насмешливо, по-грузински произнес Вальтер. — Вы избавили нас от лишних хлопот — ехать за вами в Баилов, к вам на службу.
Авель только теперь уяснил, что Ладо тоже спросил его по-грузински, виновато улыбнулся ему и покачал головой: «Я сделал то же, что и ты». Ладо молча, взглядом ответил ему: «Я знал, что делаю, а ты не имел права приходить сюда». Ладо стоял посреди комнаты — немного сутуловатый, как все книжники, волосы надо лбом разметались, и вьющаяся прядь нависла над бровью, борода мягко спадала на грудь, а глаза без очков были такими, какими бывают у очень рассерженных добряков.
Авель опустил голову. Никто им не занимался, никто его не обыскивал.
Порошин и Вальтер оживленно вполголоса переговаривались. Порошин говорил отрывисто, словно стреляя одиночными выстрелами, а голос Вальтера скользил одной протяжной длинной нотой.
Порошин с беспокойством поглядывал через окно на толпу перед домом, которая все увеличивалась. Рабочие-железнодорожники, квартировавшие поблизости от станции и депо, возвращались после работы домой и, увидев тюремную карету и полицейских, подходили узнать, в чем дело. Все громче раздавались голоса:
— Кого забирают?
— Опять нашего брата в тюрьму?
— Сколько терпеть можно?!
Порошин обернулся, посмотрел на Ладо и что-то шепнул Вальтеру.
Ротмистр сделал шаг вперед и, сияя золотыми зубами, объявил, широко взмахнув рукой:
— Гос-спода, мы забираем с собой гос-сподина Кецховели, а все прочие могут быть свободны. Прошу соблюдать спокойствие, господа, и с места не трогаться.
Евсей, Дмитрий и Вано переглянулись. У Вано расширились зрачки, и он покосился на Авеля: тебя тоже оставляют в покое? Авель ничего не понимал, ведь Вальтер намеревался арестовать его, сказал: «Вы избавили нас от лишних хлопот», а теперь вдруг… Нет места в карете? Считают, что он и так не сумеет скрыться? Рассчитывают проследить за ним? Или таково приказание Порошина, который боится упустить в толпе Ладо, хочет, чтобы жандармы во все глаза следили только за Кецховели? Может, на это Ладо и рассчитывал?
— Скорей, скорей, господин Кецховели, — сказал Порошин. Авель глазами попросил прощения у Ладо и увидел, как в ответ тот, не сердясь более, улыбнулся. Он шагнул к двери, сказав Авелю одними губами:
— Делай свое дело.
— Могу предложить сигару, — застрелял словами Порошин, догоняя Ладо. Вальтер поспешил за ними, и через мгновение жандармов в комнате не было. Толпа на улице зашумела. Зацокали копыта лошадей.