— Где же отец Захарий? — громко и сердито спросил благочинный. — Пойдите за ним снова.
Псаломщик на этот раз побежал за священником сам, а мальчишки кричали ему:
— И сюда, и туда, и сюда, и туда!
В церкви стали собираться местные князья и дворяне. Двое или трое подошли под благословение к благочинному и заговорили с ним.
Потом появилась слепая старушка Даре. Она живет одна. Отец и мать ее умерли от холеры, а братьев или сестер у нее не было. Мать иногда посылает Варлама отнести Даре миску лобио, кукурузную или ячменную лепешку. Другие тоже подают ей. Мать говорила, что Даре была в молодости красивой девушкой, парня ее стражники убили, и она с горя помешалась, а потом ослепла. Волосы у нее распущены по спине и свисают на грудь, она всегда что-то приговаривает. Захарий и она заклятые враги, потому что Даре вечно лезет в церковь во время богослужения, становится на колени где попало, то спиной к алтарю, то боком и пытается войти в алтарь. Захарий ее гонит из церкви, а она громко плачет.
Кривой Вахо побежал ей навстречу, за ним другие мальчишки, и они стали кричать хором:
Дура Даре,
Поплачь даром!..
Она заплакала.
Ладо вдруг сорвался с места и побежал. Он остановился возле Даре и сказал ей:
— Иди, тебя никто не обидит.
Она наклонила голову и забормотала:
— Горе мне, горе… Почему ты ушел? Ведь я люблю тебя. И ты меня любишь. Вернись, я жду, когда ты вернешься…
Она пошла дальше, а Ладо схватил Кривого Вахо за ворот.
— Чтоб ты не дразнил больше Даре, понял? Среди мальчишек было трое или четверо дружков Кривого Вахо. Они запели песню, которой подбадривают борцов:
А что нужно для борьбы?
А что нужно для борьбы?..
— Драться хочешь? — спросил, выпячивая грудь и посматривая на своих дружков, Кривой Вахо.
— Если не перестанешь дразнить Даре, давай, — ответил Ладо.
— Твое какое дело, — заявил Кривой, — захочу и буду дразнить.
— Я тебе не позволю, — сказал Ладо. — Начинай. Ударь меня.
Кривой замахал руками перед лицом Ладо, но тот даже не моргнул, только отвел правое плечо назад.
Вахо перестал размахивать руками и отошел.
— Не хочет, видите, — сказал он, — зачем же… Одни засмеялись, другие засвистели, дружки стали стыдить Вахо.
— Ребята, — сказал им Ладо, — вас тоже касается, будете дразнить слепую, выходите — хоть по одному, хоть вместе.
Один из дружков Кривого сплюнул сквозь зубы и нехотя сказал:
— Нужна нам слепая Даре!
Ладо улыбнулся. Улыбка у него была, как у девочки, которая всем нравится, но сама об этом не догадывается.
Он положил руку Варламу на плечо, и они, не сговариваясь, свернули и пошли домой к Ладо. Потом Варлам пожалел, что не остался на молебен. Захарий торопился скорее вернуться в поле и закончил службу, не провозгласив многие лета царской семье. Благочинный рассердился. Захарий, не снизив голос, рявкнул на всю церковь: — Этим собачьим душам и того, что сказал, достаточно!
— Пойдем вечером к дедушке Зурабу? — спросил Ладо.
Дедушка Зураб слепой, как и Даре, только глаз у него совсем нет. Он был солдатом, и когда войска разорили какой-то аул и уходили, аварцы взяли дедушку Зураба в плен, выкололи ему глаза, сказав: — Это чтобы ты больше не увидел дороги к нам.
Дедушка лучше всех в селе рассказывает сказки. Он всегда садится у очага, протянув к огню сухие руки, лицо у него морщинистое, отблески огня падают на опущенные веки, и кажется, что он зрячий. Ребята сидят вокруг него, и взрослые тоже часто к ним подсаживаются. Сказки у дедушки хорошие, добрые люди всегда побеждают и великанов-дэвов, и злых каджей — сказочных чудовищ.
Друзья не успели дойти до землянки Кецховели, как вся деревня начала кричать и плакать. Послышался топот, и из-за деревьев выехали казаки на лошадях. Казаки все были бородатые, в папахах. Впереди ехали два офицера — старый и молодой. Ладо и Варлам юркнули в кусты, но у соседней землянки тоже увидели казаков. — Горе нам, горе! — кричали женщины. — Экзекуция! — Ребята бегали от землянки к землянке, и всюду казаки ругались, гоготали, вытаскивали и укладывали в арбы одеяла и ржавые котлы. У землянки Варлама казаков уже не было, только конский навоз лежал на земле, и от него шел пар. Отец ругался и кричал, что он так этого не оставит, поедет в Гори к уездному начальнику, а мать причитала:
— Последнее отняли! Не пущу тебя, в тюрьму посадят, сына пожалей!
Все же отец решил, что поедет в Гори. Мать заявила, что не пустит его одного.