Проехали еще немного. Варлам спохватился и попросил шофера вернуться немного назад. Он остановил такси у небольшого домика.
Мы вышли на тротуар из старых каменных плит. Варлам повел меня во двор и показал на маленький флигель, прислонившийся к стене двухэтажного дома.
— Там жил Эгнате Нжношвили.
— Сюда приходил семинарист Ладо?
— Да. Ладо говорил мне, что Эгнате дал ему читать Маркса, но «Капитал» он тогда осилить не смог.
Мы вернулись на улицу. Шофер стоял у дома и читал надпись на мемориальной доске.
— Поехали?
— Поехали, — ответил Варлам.
— Вы до которого часа ездить будете? — спросил шофер. — У меня в час кончается смена.
— Скоро освободим тебя.
— Я почему спросил — давайте доедем вместе до гаража. Сдам машину и поедем ко мне, пообедаем. Вино есть, хлеб, сыр есть, посидим, поговорим о Ладо. От души прошу.
— Спасибо, — сказал Варлам, — лучше в другой раз, не сегодня. Мы будем заняты до ночи.
— Хорошо, договорились. На Вардисубанской улице спросите таксиста Амирана. Если дома меня не застанете, подождите.
Я назвал свой адрес, Варлам пригласил Амирана в Гори.
— Главное, — сказал Амиран, — при встрече обрадоваться, вспомнить, что мы знакомы. Разговаривайте, не буду больше мешать.
— С каким множеством людей встречался Ладо, — сказал я, — и как быстролетны, кратковременны бывали встречи, какой-то людской калейдоскоп. Значит, его освободили от гласного надзора полиции в 1897 году?
— Да, но не освободили от негласного. Он распрощался в Джаве с Санакоевым и приехал сюда, стал искать себе работу. Он несколько дней прожил в одной комнате с Ражденом Каладзе и Северианом Джугели, потом вместе с Северианом перешли к старому знакомому, содержателю книжной лавки Захаршо Чичинадзе. Ладо попросил Захария помочь ему устроиться в типографию, и Захарий рекомендовал его владельцу типографии Хеладзе.
Такси проехало по мосту на бывший Мадатов-ский остров, где раньше были сады, а на другой стороне — городская свалка.
Переехали второй мост, и Варлам крикнул:
— Кучер, на Лорис-Меликовскую! Я покажу тебе типографию Хеладзе.
— Не надо, — сказал я, — о ней мне все известно. Даже лучше, чем вам. На Головинский проспект!
Варлам прищурил один глаз.
— Сомневаетесь? — спросил я. — Тогда слушайте. Ладо поступает в типографию Хеладзе. Корректуру он уже умеет читать, наборное и печатное дело осваивает быстро. Он сообразителен, весел, энергичен и очень нравится Хеладзе. Тот назначает его конторщиком. У Хеладзе женится сын. Типография на первом этаже, Хеладзе живет на втором. У Ладо припрятана бумага, набор на грузинском языке брошюры польского социалиста и писателя Дикштейна «Кто чем живет?». Это популярное изложение «Капитала» Маркса. В типографии спрятался подмастерье Васино, мальчишка, влюбленный в Ладо. На втором этаже гремит музыка, пол гнется от пляски. Ладо незаметно встает из-за стола, спускается в типографию, достает набор, закладывает его в печатную машину, приправляет, и к рассвету брошюра отпечатана, уложена в корзины из-под фруктов. Первая нелегальная брошюра в Закавказье!
— Из твоей скороговорки я понял, что ты дотошно работал в архивах, — сказал Варлам. — А знаешь, кто сделал перевод Дикштейна?
— Кецховели.
— Так все считают. На самом деле он перевел одну главу, а всю брошюру перевел социал-демократ Дмитрий Каландаришвили. Кстати, вспомнил одну историю. Как-то видит Ладо, что впереди идет по улице Каландаришвили. Ладо подошел, дохнул ему в затылок и, картавя, сказал: — Я жандагмский погучик Агаханов. Попгошу не обогачиваться. Тепег налево, тепег напгаво. — Привел на конспиративную квартиру, разрешил повернуться и захохотал. Каландаришвили ругался так, что стекла дрожали… А вот здесь была такая вывеска над ювелирным магазином: «Прошу убедиться в дешевизне». Тебя она соблазнила бы?
— Меня больше соблазнила бы вывеска над духаном.
— Вполне согласен. Я тоже проголодался.
Мы принялись уговаривать Амирана, чтобы он пообедал с нами.
— Не могу, — с сожалением сказал он, — сменщик ждет. И я ведь за рулем — за стол сяду, а выпить за ваше здоровье не смогу.
Пришлось попрощаться.
Пообедали в подвальчике. Народу было изрядно. За соседним столом сидела развеселая компания. Тамада пил из большой цветочной вазы, стоял прямо, развернув плечи, подняв красивую голову, и вазу держал, откинув локоть, привычно, как старый солдат держит винтовку. Варлам улыбнулся.